Книга Типичный огородник - ArtTax

он выглядит очень странно. — Но раз речь зашла о рабах, то подскажи мне ещё одну вещь. Я пытался продать свою фейри, как обычный товар, её друзьям. Чтобы ей спокойно спалось по ночам. Но система написала, что для торговли «сложным товаром» нужно установить торговый маршрут между владениями лордов. Как это вообще возможно? То есть, нужно проложить настоящую дорогу во внешнем мире? Через ядовитые туманы и кислотные озера?

— Ну-у, — задумался ящер. — Такое у двергов надо спрашивать. Возможно, они подземные туннели копают? Хотя, один раз я увидел огромный корабль прямо над своей головой, с ещё более огромным мешком вместо парусов. Дверги назвали это судно дирижаблем. В любом случае для новичков всё это недоступно. Так что, не забивай голову. А лучше подумай о более актуальных вещах. Если ты погибнешь на очередном задании, то не станет ли твоя рабыня хозяйкой родника? Ты понимаешь, на что я намекаю? Это ведь она дала тебе совет сражаться по ночам?

— Иван Савельевич! — испуганно взвизгнула фейри. — Я даже…

— Тихо, — перебил Лири, Иван Савельевич, не желая слушать её оправданий и вновь начал переписку с ящером. — У меня уже была такая мысль. Хотелось бы кому-то достойному свою землю передать. Но не выйдет. Система сообщила, что всё моё «имущество» заберёт тот, кто придёт зачищать мой участок по заданию, или тот кто будет назначен следующим лордом. Лири именно «имущество», и её статус я пока не могу поменять при всём своём желании.

— Богатый улов для кого-то будет, — лишь пространно прокомментировал ящер, а про себя он лишь в очередной раз покрутил пальцем у виска. «Этот лич реально хочет сделать фейри своей наследницей… безумец!»

На этой ноте разговор с ящером был завершён. Осмотрев свой участок и сделав пару приседаний, Иван Савельевич обратился к Лири привычной фразой:

— Теперь ты за старшую. Не безобразничай, пока я на работе!

Маленькая фейри даже и не знала, что тут сказать в ответ. Реально, очень странная нежить…

А сам Иван Савельевич, так и не дождавшись от фейри даже ответного «до свидания», после череды системных уведомлений и обратного отсчёта, оказался на опушке вечернего леса. И самое первое, что привлекло его внимание, это семейство волков, которое расселось на пеньках. Точнее сказать, это было семейство звероморфов, ибо волки эти были в одежде и в обуви.

Увидев Ивана Савельевича, самый маленький волчонок ткнул в него пальцем и прижался к старшему брату. Старик, который за детьми присматривал, недобро нахмурился, но продолжил сидеть на пеньке. При этом ни одного звука Иван Савельевич не услышал. Всё было словно в немом кино.

— Нежить⁈ — вдруг раздался удивленный девичий возглас. — Дядь, а ты в курсе того, что выбрал рукопашный бой и здесь магия запрещена?

Голос девицы был молод и энергичен. А её речь больше походила на кошачье мурлыканье. Собственно, она и была кошкой, с белой шёрсткой в чёрную полоску. Скорее всего, это была тигрица, а может и снежный барс. В любом случае об этих животных Иван Савельевич мало что знал. Вроде как, они хищники «одного рывка». Если сразу не поймают добычу, то потом и гнаться не будут. Но пригодится ли это знание Ивану Савельевичу в поединке со сказочным существом? — это большой вопрос.

Девица меж тем разминалась перед боем. И в своей белой одежде она очень сильно напомнила Ивану Савельевичу каратистку. Даже красный пояс имелся. Но больше всего Ивана Савельевича поразили «кулачки» девушки. Они были похожи на два ковша. От таких сразу в нокаут отлетишь.

— Чего молчишь, мертвяк? — вновь заговорила девица подпрыгивая и разминая шею. — Лучше сразу сдавайся, пока голова на плечах.

— Где это мы? — в свою очередь спросил у девицы Иван Савельевич.

— Земли местных волколаков, — уверенно ответила девица, явно встречавшая уже этот народец. — Эта арена принадлежит их племени. А может быть, это их племя поселилось вокруг арены? В любом случае арена накрыта магическим куполом. Поэтому нам отсюда не выйти и даже не поговорить с ними. Да и о чём их спрашивать? Как они свой мир в такое дерьмо превратили?

Грустно улыбнувшись над столь философским вопросом, девица обратилась напрямую к Ивану Савельевичу:

— Ну что, мертвяк, сдаёшься? Без магии у тебя нет никаких шансов против меня.

— Спасибо за предупреждение, но я попытаю удачу.

— Ха-ха-ха, — рассмеялась девица и в один момент оказалась перед самым носом Ивана Савельевича. — С такой-то реакцией? Без шансов, старикан!

С этими словами она заехала Ивану Савельевичу под челюсть, разом выбив практически все зубы пенсионеру. Удар её нежного кулачка походил на удар кувалдой. Иван Савельевич даже испугался, что сейчас его черепушка с плеч слетит. А ещё он почувствовал странную усталость, которая стала распространяться по всему телу. Пенсионеру внезапно захотелось вздремнуть прямо посреди боя.

И пока Иван Савельевич пытался прийти в себя и разобраться в причинах странной сонливости, девица сделала подсечку. Пенсионер рухнул как бревно.

— Прощай! — попрощалась с Иваном Савельевичем девица, занеся над ним ногу.

И тут не надо быть гением, чтобы догадаться о том, что эта девица решила раздавить пенсионера, как клопа. А единственное, что в этот момент пришло в голову Ивану Савельевичу — перекатиться. Возможно, именно это решение и спасло его от верной смерти. Но полностью увернуться — всё равно не вышло. Нога девицы проломила рёбра Ивана Савельевича и застряла в грудной клетке. После чего девица взвыла от боли.

Все дело в том, что острые осколки сломанных рёбер впились в её голень. И чем сильнее дёргала ногой девица, пытаясь высвободиться, тем ужаснее становились её раны. Это походило на ловушку с гвоздями из которой просто невозможно выбраться без посторонней помощи.

Но у девицы всё же был шанс на спасение. Нужно было лишь «доломать» Ивана Савельевича.

Правда и у пенсионера был свой «план победы».

Резко вытянув свою костлявую руку, Иван Савельевич смог ухватиться за хвост девицы, движения которого она перестала контролировать. После чего, пенсионер попытался этот хвост оторвать, со всей силы дёрнув за него.

Девицу в этот момент словно током пронзило, и на её лице появилась гримаса боли. А потом она завизжала, как ужаленная:

— А-а-а! Мой позвоночник!