Книга Защити сердце. Книга 1 - Цзюлу Фэйсян

учителя досточтимого Лин Сяо и самого почитаемого из небожителей. Она тогда подумала, что если преуспеет на своем пути, то непременно станет такой, как Цин Гуан: свободной и чистосердечной, не заносчивой и не льстивой, не знающей ни тревог, ни страха. Жаль, что ее выгнали из школы, прежде чем она осуществила свои мечты…

Мысли девушки унеслись чересчур далеко, и Янь Хуэй поспешила вернуться в настоящее. Она не знала, любил ли совершенномудрый Цин Гуан прекрасную Су Ин, как утверждали слухи, однако не сомневалась, что возлюбленный у Су Ин все же был. Бессмертные, замешанные в этой запутанной истории, не распространялись о ней, однако бессчетное множество людей верили в правдивость слухов, бродивших по Цзянху.

Болтали, что глава школы Великого холода полюбила обычного человека, далекого от духовных практик. Когда он скончался, Су Ин удалилась от мира и встала на путь, ведущий к бессмертию. Когда на горе Утренней звезды созвали собрание небожителей, Янь Хуэй впервые увидела Су Ин лицом к лицу. В то время бессмертную повсюду сопровождал некий юноша. Поговаривали, что это новое воплощение ее возлюбленного. Но разве в круговороте рождения и смерти легко отыскать чье-то перерождение? Янь Хуэй подозревала, что Су Ин, скорее всего, просто нашла похожего парня.

Но погодите…

Она же собиралась подумать о настоящем! Демон-дракон – вот о ком следует поразмыслить! Зачем вместо этого она ворошит старые сплетни? Почему они всплыли в ее голове? Янь Хуэй похлопала себя по лбу и внезапно сообразила, что понятия не имеет, что делать с демоном-драконом…

Внезапно девушку разбудило урчание в животе – она поняла, что заснула, укрывшись с головой. Янь Хуэй вытерла слюну, вылезла из-под одеяла и пошла на кухню за булочками маньтоу.

Выйдя за порог спальни, она услышала напевы шестислоговой мантры бодхисатвы[19], которые доносились из комнаты госпожи Сяо. Девушка заглянула в окно и увидела у постели больной старухи даосского монаха, увешанного бряцающими амулетами.

– Дух недуга отступай, дух недуга отступай, – бубнил проходимец.

Янь Хуэй скривила губы. Из-за таких вот мошенников, блуждавших по миру, страдала репутация честных людей, занимавшихся совершенствованием.

Рядом с самозванцем стояла тетушка Чжоу, которая продала Янь Хуэй в семью госпожи Сяо. Женщина хлопала А-Фу по плечу и приговаривала:

– Вот мантру прочтут, и бабушка поправится. Как прочтут, так сразу и поправится.

Тянь Яо смотрел на безмолвную госпожу Сяо. Янь Хуэй пристально поглядела на него и с удивлением поняла, что слышит внутренний голос юноши: «Пусть этот монах пройдоха и лжец, лишь бы бабуля поправилась после чтения мантры, как сказала тетушка Чжоу. Лишь бы поправилась». После десяти лет, проведенных под опекой госпожи Сяо, демон был благодарен старушке и испытывал к ней нежные чувства.

Даос позвонил в колокольчик, и Янь Хуэй очнулась от дум. Девушка похлопала себя по щекам, сообразив, что ведет себя странно после похода на гору. Почему ее тревожат чувства демона, который причинил ей столько вреда?

Янь Хуэй покачала головой, пошла на кухню и взяла две горячие булочки. Проглотив их, она в порыве ярости стянула еще две. Все равно на маньтоу наложено заклятие. Зачем отказываться от дарового угощения? Надо есть через силу. Если она не может излить гнев, придется его заесть.

Когда Янь Хуэй вышла из кухни с набитым ртом, даос уже закончил работу. Тянь Яо помог трясущейся больной старушке выйти из дома, чтобы его проводить.

– Спасибо вам… Спасибо вам, досточтимый.

Янь Хуэй скривилась. Даос с нарочито важным видом кивнул, сложил на прощанье руки и откланялся. Обернувшись, он заметил девушку, которая все еще жевала. Взгляд даоса задержался на ее подвеске из осколка нефритовой шпильки. Глаза мошенника плотоядно блеснули.

– А это кто? – спросил он у тетушки Чжоу, не спуская глаз с Янь Хуэй.

– А-а? Это невестка госпожи Сяо. Госпожа купила женушку для внука, – сообщила злопамятная тетушка Чжоу, которая затаила обиду на строптивицу.

– У девушки прекрасное лицо, – кивнул даос. – Она принесет процветание мужу. Госпожа Сяо хорошо распорядилась деньгами.

Услышав из уст монаха похвалу, старуха улыбнулась, и ее глаза превратились в узкие щелочки. Тетушка Чжоу холодно фыркнула:

– Лицо, может, и прекрасное, зато характер скверный.

Янь Хуэй усмехнулась и сжала кулаки, решив, что настала пора тетушке Чжоу вновь оценить ее скверный характер.

– У девушки горячий нрав, но холодный нефрит на ее шейке идеально с ним гармонирует. – Даос пожирал глазами осколок шпильки на шее Янь Хуэй. – Если отдадите мне камень, я попробую продлить почтенной госпоже жизнь на один-другой десяток лет.

Когда прозвучали эти слова, во дворе на миг повисла тишина. Все перевели взгляд на осколок нефрита. Янь Хуэй холодно уставилась на даоса.

– Держи свои грязные руки подальше от моего нефрита. – В голосе Янь Хуэй послышалась лютая ярость. – Катись-ка отсюда подобру-поздорову.

Даос нервно сглотнул, а тетушка Чжоу воскликнула:

– Ай-я-яй! Вы только послушайте! Да что же это за дрянь такая, которая отказывается подарить старушке десяток лет жизни? Чтоб ее молния поразила за неуважение к старшим!

Пока тетушка Чжоу возмущалась, госпожа Сяо закашлялась и потянулась дрожащей рукой к невестке.

– Девонька, спаси старушку, я же мечтаю увидеть правнука…

Тянь Яо, который, напустив на себя придурковатый вид, поддерживал госпожу Сяо под руки, при этих словах посмотрел на свою благоверную. Та стояла с прямой спиной и холодной решимостью на лице – одна против всех. Казалось, ее не задевают ни колкости, ни постыдные обвинения.

– Похитили меня, а теперь указываете, как себя вести? Одна из вас меня продала, другая купила. Для одной я товар, для другой – средство продолжить род. Если вы меня за человека не считаете, почему я должна относиться к вам по-человечески? Неважно, способен этот даос продлевать жизнь или нет. Он утверждает, что да. Так вот. Спасти вас – значит проявить добродетель. Не спасти – значит положиться на естественный порядок вещей. – Янь Хуэй презрительно вздернула подбородок. – Вы грубы и недостойны уважения. Я не хотела смущать вас, но сегодня вы меня вынудили, поэтому я прямо скажу то, что думаю. Если хотите правнука, рожайте его сами, – холодно фыркнула Янь Хуэй и обернулась к даосу. – А если ты хочешь прибрать к рукам мой нефрит, что ж, подойди и возьми!

Тетушка Чжоу и даос растерялись. Молчание затянулось, но в конце концов неудержимый кашель госпожи Сяо вывел тетушку Чжоу из оцепенения, и та закричала:

– Святые Небеса, да как ты, бесстыдница, смеешь говорить такое! Небо тебя покарает! – Тетушка Чжоу, виляя бедрами, сделала два шага вперед. – А сейчас с тобой разберусь я. Проучу ради