Книга Бонсаи - Буало-Нарсежак

отчет.

— Если я не ошибаюсь, — после небольшой паузы вновь говорит он, — в лечебном центре содержатся три категории пациентов. Во-первых, безнадежные больные, которых готовят к тихой, пристойной смерти. Эти больные сами страстно ждут смерти, но именно поэтому об эвтаназии в их отношении речь не идет. Тут, конечно, можно и поспорить. Согласны?

— Да.

— Ими в основном занимается доктор Мелвилль?

— Да.

— Затем следуют те, что страдают от страшных болей, но чьей жизни не угрожает особая опасность. Их лечит доктор Аргу…

— Он настоящий кудесник! — успевает вставить медсестра.

— И наконец, — продолжает Кларье, — к третьей категории относятся люди с ампутированными конечностями. Господин Кэррингтон мастерит для них протезы, а доктор Мелвилль с доктором Аргу вместе лечат. Так ведь?

— Да.

— И в последнюю категорию входит дочь господина Кэррингтона…

— Безусловно! Я бы, правда, уточнила, что она по очереди переходит от одного врача к другому. У них расписано по дням, но об этом лучше у них самих спросите…

— Надо думать, что людей с ампутированными конечностями в клинике явное меньшинство?

— Да, в основном только исключительные случаи, но все равно получается немало, сами знаете, сколько сейчас всевозможных аварий и происшествий.

— А сколько в настоящее время у вас лечится пациентов с ампутацией?

— Семеро. Не считая мадемуазель Мод. У четверых нет ноги, а у трех в той или иной степени руки.

— И все теперь ходят с протезами?

— Да.

— Вы могли бы составить их список?

— Надо предполагать, что вы тут обладаете неограниченными правами, — произнесла медсестра после короткого некоторого колебания. — Идемте…

Отведя комиссара в небольшой, заставленный вещами кабинет — телефоны, столы с контрольными лампочками, развешанные на стенах графики дежурств, а также несколько аэроснимков лечебного центра и вдобавок большая фотография Уильяма Кэррингтона, — она показала ему, где находится картотека.

— Посмотрите сами.

Покопавшись в карточках, Кларье с удивлением обнаружил, что больных с ампутированными конечностям на самом деле гораздо больше семи.

— А где же остальные?

— Кто где. В клинике мы оставляем лишь самые интересные случаи.

— В каком смысле?

— То есть тех пациентов с серьезными увечьями, кто плохо переносит протезы. Остальные возвращаются домой, но периодически являются к нам для проверки.

— И что за проверка?

— А такая: господин Кэррингтон постоянно усовершенствует модели и нередко вместо одного протеза ставит пациенту другой, более удобный. Разумеется, бесплатно. Так как господин Кэррингтон вовсе не коммерсант, а изобретатель. И очень многие ему завидуют, потому что к нам в клинику кто только не приходит! — Госпожа Гильвинек внезапно переходит на шепот: — Успехи господина Кэррингтона не дают покоя его коллегам. Вот они и начинают распространять всякого рода сплетни. Например, что доктор Аргу разработал какой-то специальный механизм, который будто бы вытеснит инвалидные кресла на колесиках, но лучше, говорят, им не пользоваться, от греха подальше, качество еще то, ибо здесь вам не Америка, и, мол, вообще легко давать людям надежду, которая потом никогда не оправдывается… Да что вы хотите, люди-то злые.

— Конечно, конечно! — кивнул комиссар. — Спасибо. А вы не знаете случайно, где бы я мог сейчас найти доктора Мелвилля?

— Да вот же он идет! Пациентов обходит. Как раз его время!

Глава 5

— Когда в доме полиция, жди чего угодно! — пробурчал Патрик. — Вероник только что рассказала мне о случившемся. Выходит, беднягу Антуана…

— Что?

— Я хотел сказать… Ну и скандал сейчас начнется! А вы уже разгадали эту историю с капельницей?

— Пока еще нет!

— Сейчас попробуем разобраться.

Прежде чем позволить двум санитарам увезти изменившегося до неузнаваемости Антуана, Патрик внимательно осмотрел его тело, лицо и запястье.

— Забирайте! — приказал он и повернулся к Кларье: — В морге изучим повнимательней. В клинике есть морг, вы разве не знали? И даже часовня! Клиенты любят красивые похоронные церемонии и платят за них немалые деньги.

Мелвилль разговаривал с комиссарам и одновременно проверял трубку, соединявшую когда-то бутылку с запястьем Антуана, медленно пропуская ее между пальцами, подобно режиссеру, изучающему кадр за кадром отснятую кинопленку.

— Нет, — прошептал он наконец. — Ни одного следа укола. В принципе можно ввести в трубку с помощью шприца какое-нибудь токсичное вещество. Надо полагать, комиссар, вы захотите провести вскрытие?

— Разумеется! Но проводить его будет судебно-медицинский эксперт. Главное, чтобы никто из клиники в нем не участвовал.

— Вы намекаете на меня?

— Ни на кого конкретно. Но вполне возможно, речь идет об убийстве, и поэтому необходимо соблюсти все правила. Кстати, вы также сразу заподозрили убийство. Можно будет узнать, почему?

Сняв бутылку со штатива капельницы, доктор Мелвилль внимательно ее осмотрел.

— Вроде бы тоже нормально.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Мне просто так показалось, комиссар. В клинику приходят анонимные письма, и тут же умирает Антуан. По меньшей мере любопытное совпадение. Главное понять, кому эта смерть нанесла наибольший урон. Ясное дело, что не старому бедолаге Антуану. Он давно уже был вне игры. О нем уже никто не думал. А вот доктор Аргу пострадал! Да и я тоже! Мы с ним оба готовили ученые труды. Он пишет о целебных свойствах некой таинственной смеси, формулу которой прячет в сейфе. А я о связи образов бессознательного с различными видами боли…

— Опять двадцать пять! Прекратите немедленно!

— А что я, по-вашему, должен говорить? Мне совершенно ясно, что, убрав Антуана, злоумышленник целился прежде всего в меня и в Аргу.

— А что это ему может дать?

— Да пойдут слухи, будто мы содержим больных исключительно ради наших научных работ. Существуют ведь лаборатории, где специально разводят животных для дальнейших опытов! Вам даже трудно себе представить, как далеко иногда заходят человеческая глупость и злоба! А производство протезов вообще вызывает много кривотолков! Кэррингтон слишком наивен! Зачем, например, было издавать буклет и рекламировать новейшие модели с указанием размеров, веса, цены… это все-таки не нижнее белье в каталоге «Ла Редут»!

— А протезы дорогие?

— А вы сомневаетесь? Легкие металлы, запасные детали и прочее и прочее, иными словами, найдется чем вызвать неудовольствие какого-нибудь брюзги. Вот и начинается дружный ор: мол, совсем стыд потеряли! Конкуренты тоже не дремлют, стараются изо все сих охаять нашу продукцию. А вы слышали о последней идее Кэррингтона: нечто вроде набора «сделай сам», собираешь протез — и вперед? Для калек из третьего мира. Именно коммерческий размах и не могут ему простить противники! Тут тебе и сверхсложная аппаратура для толстосумов. И одновременно трехгрошовая механика для бедняков. Конфликт Кэррингтона с Мод из той же оперы. Она упрекает отца за то, что тот своей шумной рекламной кампанией якобы вредит деятельности «настоящих» лечебных центров, борющихся