Книга Оно спрятано в крови - Sonya Seredoi

сжалось от страха, выжимая заряд адреналина, я быстро сложила печать, надеясь переместить себя порталом. Но ничего не произошло. Меня отрезали от собственной чакры, а использовать силу Риндзина попросту не успела. Удивление и весь страх из меня выбило при падении, уши заложил оглушительный хруст, а затем — лишь тьма.

Тьма…

Холод…

Столь густые и глубокие, что сквозь них не проникает солнце. Упасть с тридцатиметровой высоты и разбиться насмерть — логичный исход, если сталкиваешь человека, не оставив ему и шанса. Кровь собиралась темно-красной лужей под разбитым черепом, другие кости тоже сломаны, об этом свидетельствовал нетипичный изгиб, в котором сложилась левая рука Мэйкум.

Подойдя к краю обрыва, Орочимару присматривался к девушке, надеясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни. За минувшие пару недель наблюдения через печать за чакрой девушки, он не готов был сделать вывод. А вот анализ крови показал любопытную вещь — клетки не делились, будто уже изначально были мертвыми. Но девушку не назвать покойницей, и по отчетам, которые составляла Карин, раны все же заживали. Он сам видел это.

— Так и было задумано?

На вопрос Саске мужчина не отреагировал, продолжая наблюдать за девушкой. Все также лежала, смотря мертвыми глазами куда-то в пустоту.

— Я запечатал ее чакру. Конечно, из-за того, что мои руки и техники забрал Бог Смерти, тут дай бог удалось запечатать на несколько секунд… Но этого хватило. Нужно убедиться кое в чем.

— И в чем же?

— Что она не использует свою чакру для восстановления. Я наблюдал за колебаниями ее энергии во время вашего боя, но она использовала ее лишь для открытия порталов и призыва монстра. А вот раны… это чем-то напоминает сендзюцу.

— Использование природной чакры?

— Пока непонятно, поэтому я и хочу посмотреть, что будет. Есть вариант, что благодаря цепным печатям она питается чакрой зверя.

— Что-то не похоже, — безынтересно отметил Саске. — Ладно, в любом случае, здесь я закончил.

Парень не испытывал интерес к исследованиям, Орочимару склонил его к помощи лишь заманив схваткой с необычным противником. И он надеялся, что слухи о Мэйкум действительно правдивы, и она обладает техникой, которую можно посчитать бессмертием. Только разочарование стремительно захватывало мужчину. Будь все правдой, он бы ощутил хоть малейшие всполохи энергии, пробивающиеся в теле Мэйкум. Может, его вывод о природе чакры оказался ошибочным, и он убил бессмертное существо? Но раз так, оно вовсе не бессмертное, хотя девушка была кладезем ценной информации.

И едва Орочимару позволил себе мысль, что все пропало даром, он уловил слабое колебание в чакре. Печать, которую он оставил на теле Мэйкум для мониторинга, подала слабый сигнал. Жива? Или ожила? Что бы там ни было, томительная радость залила уныние, давая надежду на продолжение эксперимента. Если все действительно так, то…

Оглушительный рев сотряс скалы и эхом запутался меж каменистых вершин. От неожиданности у Орочимару сердце дрогнуло, вот что он не ожидал, так стать жертвой акустической атаки. И этот звук ему уже знаком, чудовище Мэйкум издавало его во время битвы в приступе ярости. Да только, глянув вниз, мужчина не обнаружил извивающегося Риндзина. Равно как и Мэйкум, о которой напоминало лишь блестящее в солнечных лучах пятно крови.

Уже интереснее. Орочимару ощущал колебания чакры, бьющиеся в теле девушки, но не был уверен в их природе. Но в чем он не сомневался, так это в близости угрозы, которая нависла над ним грозовой тучей.

— Хм, как интересно, — облизнулся мужчина, найдя взглядом фигуру девушки, застывшую в подвешенном, если не сказать сломанном состоянии. От нее исходило жаркое невидимое пламя, которое восстанавливало ее тело, но что-то в ней казалось Орочимару странным. Что именно, он понял, услышав:

— Интересно… тут будет мне, — которое прогремело металлическим скрежетом сквозь плотно сжатые губы Мэйкум.

Музыкальные темы:

Валерий Меладзе — Иностранец (простите, ну не могу я, офигенная песня)

Тони Раут — Танцуй на костях

5 — Мастер и ученик

Проснулась я от давно забытого чувства, особого типа боли, который встречает обычных людей лишь единожды — при рождении. Непередаваемые словами ощущения. Ломота, от первых вздохов кровь начинает циркулировать по венам, пробивая себе дорогу по нервным окончаниям. А еще жутко звенело в голове, затылок пылал. Понятия не имею, что конкретно произошло, но раз возвращалась реальность с таким набором, то в последнее мгновение сознания умерла.

К счастью, подобное случалось нечасто, а точнее — никогда. Меня сталкивали с большой высоты, пронзали ножом, травили, но я всегда держалась на тонкой грани между бодрствованием и падением в темную бездну. Мое сердце не останавливалось. Насколько я знаю. Судить не возьмусь лишь за первый раз, когда один из вассалов ударил меня в грудь кунаем и столкнул с последнего этажа особняка. После этого момента сплошь тьма, я даже не помню, как лечилась — брат подтвердил, что я приходила в сознание, но он явно о чем-то умалчивал.

— Очнулась, наконец.

С трудом разлепив веки и поборов желание провалиться в сон, обернулась на звук голоса. Первый миг не поняла, где оказалась, почему здесь такое отвратительное освещение и стоял резкий запах спирта. С трудом перевалилась на бок и приподнялась на дрожащей руке.

Холодно. Ноги замерзли. Голова гудела, в ушах словно рой пчел.

Оглядев себя, поняла, почему меня захватило ощущение дискомфорта. Тело покрывали редкие бинты, нижнее белье, да майка. А лежала я не на мягкой перине, а кушетке, покрытой твердой клеенкой: в некоторых местах еще блестела подсыхающая кровь.

— Что?.. Что я тут делаю?

Рой пчел умолк. Нет, не пчел — Орочимару перекрыл воду и положил блестящее лезвие скальпеля на металлический поднос, прикрыв инструменты тканью. Орочимару, лаборатории… точно, я в деревне Звука.

— А ты не помнишь? — спросил мужчина и, отметив мое состояние, уточнил: — Что последнее ты помнишь?

— Последнее?

Хороший вопрос. Я напряглась, перебирая смутные образы, в которых довольно часто фигурировала Карин, а затем мысль ухватилась за юношу в белой рубашке. Свист ветра и молнии, рычание Риндзина и коварная ухмылка перед падением с высоты.

От воспоминаний тело свело судорогой, рука с хрустом сжала клеенку, и не будь я столь ослаблена, позволила бы гневу вырваться наружу. Но боль и усталость позволили лишь поднять на Орочимару озлобленный взгляд.

— Ты… — меня душила обида и раздражение, но на большее не хватило. Любая вспышка злости тушилась болезненным спазмом в груди. — Зачем?

— Вспомнила, значит.

— Зачем ты столкнул меня со скалы? И запечатал чакру — я же могла действительно умереть.

— Хм-м… — нахмурился Орочимару. Он стоял достаточно