Книга Измена. Вне зоны действия любви - Надежда Юрьевна Волгина

у него было дело – почему бы не совместить эти две вещи. Только вот, он понятия не имел, с какой стороны подойти к Марии. Что сказать ей или сделать, чтобы она снова не испугалась и не сбежала? Возможно, пока и не стоит ее тревожить, но понаблюдать он должен, как и разузнать о ней побольше. А еще хоть как-то постараться помочь ей. На должности нянечки вряд ли заработаешь на жизнь. На жалкое существование – да, но точно не на нормальное. И надо разузнать, где она живет сейчас.

Антон и сам не понимал, зачем ему всё это нужно. Но отчего-то ему казалось, что именно он несет сейчас за Марию ответственность. Возможно, именно себя он считал виноватым в смерти ее брата, хоть это и было не так по факту. С другой стороны, не сболтни они тогда со Стасом лишнего (а теперь он не сомневался, что тогда Мария их подслушала), она бы узнала, что долг не висит больше над братом как дамоклов меч. Сообщила бы об этом сразу брату. Тот бы выдохнул и не свел счеты с жизнью… Если бы да кабы, конечно, но косвенно он виноват в том, что в жизни этой девушки произошла трагедия. А значит, сейчас он просто обязан прийти ей на помощь. Да и жалко ее чисто по-человечески.

Глава 15

– Клавдия Михайловна, вызывали? – заглянула Маша в кабинет директора.

– Входи, дело есть, – пригласила ее женщина пенсионного возраста со строгим пучком волос на голове.

Клавдия Михайловна сняла очки, и те повисли на толстой цепочке. Пока Маша шла к столу и садилась на стул, директрисса дома малютки внимательно ее разглядывала. Хотелось бы еще хоть примерно угадать, о чем она при этом думала.

– Как настроение, Мария? Как тебе у нас работается? – оперлась Клавдия Михайловна на стол и удобно устроила на сложенных руках свой пышный бюст. Менее внимательно смотреть на Машу не стала, и под ее взглядом та уже чувствовала себя неуютно.

Вот уже пошел второй месяц, как Маша работала в доме малютки по протекции Матвеевны – главной по дому, в котором жила с дочкой и внучкой знакомая Маши – Вера Андреевна. Случайная встреча хмурым ноябрьским вечером стала судьбоносной для Маши. Совершенно посторонний человек протянул ей руку помощи и приютил на ночь. А на следующий день жизнь Маши в очередной раз изменилась. Матвеевна договорилась о встрече Маши и директора дома малютки. Состоялась встреча в тот же день, несмотря на выходные. И уже с понедельника Маша приступила к работе.

– У меня всё хорошо, Клавдия Михайловна, – осторожно отозвалась Маша, ломая голову, чем вызван такой вопрос.

Может, она проштрафилась где? Плохо работает? Ну тогда бы директрисса сделала ей выговор, а не интересовалась ее делами.

– И работаешь ты хорошо, – кивнула женщина, чем немного успокоила Машу. – Младенцы тебя любят, сразу успокаиваются у тебя на руках, – подарили ей скупую улыбку. Скупую, потому что на эмоции эта женщина была ох как скупа. Вернее, распекала она кого-то за что-то часто, а вот похвалы от нее дождаться было трудно.

А малюток Маша полюбила всем сердцем. Сама от себя такого не ожидала. Раньше она понятия не имела, как относится к детям. Да и не думала об этом практически никогда, за исключением тех случаев, когда задумывалась о собственном ребенке. Вот его она одно время очень хотела родить, пока не поняла, что в этом вопросе Витя с ней не согласен.

Когда первый раз вошла в спальню, уставленную детскими кроватками, то первое, что ощутила, был особенный запах – топленого молока, хозяйственного мыла, наглаженного белья… Так пахло младенчество – нежно и очень приятно, до умильных слёз на глазах.

Была ночь, и малыши спали, причмокивая сосками. Один «кулечек», как прозвала туго спелёнутых младенцев Маша, выронил соску и горько расплакался. И тогда она не удержалась – взяла его на руки, принялась укачивать и баюкать. И новое чувство ворвалось в её жизнь – желание защитить таких вот крошечных и беспомощных, но уже человечков. Тогда еще вошла ночная воспитательница и выговорила Маше:

– Не стоит их брать на руки. Успокоить можно и просто пустышкой. Всех не перекачаешь, а привыкают к рукам они очень быстро.

Да как же так? А как же тепло, забота, любовь, в конце концов? Про любовь Маша тоже вскоре узнала, что её в доме малютки не существует. От любви тут все словно открещивались, боясь подарить её хоть кому-то. С самого рождения этих малюток никто не любил. Их кормили, перепеленывали, купали… но не любили. За ними следили, но не дорожили ими. И таковы были суровые реалии этого места.

– Мама как? – задала Клавдия Михайловна новый вопрос, который Машу удивил.

Конечно же, едва устроившись сюда на работу, Маша рассказала про свою маму. Что проживает она в специальном заведении для душевно больных людей. И что кроме Маши, позаботиться о ней больше некому. Можно было бы утаить этот факт, наверное. Но Маше как-то нужно было объяснить просьбу о подработке. Узнав, что есть свободные полставки ночного воспитателя, она уговорила отдать ей эту работу. На одну только зарплату нянечки она не смогла бы содержать еще и маму. А так… Крыша над головой у нее была – жить ей разрешили в крохотной подсобке, тут же, в доме малютки. Ну и в конце ноября она смогла оплатить еще один месяц проживания мамы. У самой из денег практически ничего не осталось, но и этого хватило на мелкие нужды. А питалась она при приюте, и даже с вещами ей помогли – сотрудники кое-что подарили из своих вещей.

– Мама здорова, – если можно так сказать про таких, как она, – додумала Маша про себя. Но физически мама, действительно, чувствовала себя хорошо, а духовно… Ну так она уже давно жила в каком-то своем мире, где не было горя и тоски.

– Это хорошо, – снова кивнула Клавдия Михайловна.

У Маши сложилось впечатление, что начальница хочет ей что-то сказать, но никак не может подобрать нужные слова. И интрига невольно росла.

– Вот что! – решительно посмотрела на нее женщина. – Собирай-ка ты вещи…

– Как? Почему? – испугалась Маша. – Вас не устраивает моя работа?

– Нет, конечно, – с досадой отозвалась Клавдия Михайловна. – Ты меня неправильно поняла. Хватит тебе жить в каморке папы Карло. Тут такое дело… – кажется, она смущена, и такой её Маша тоже видела впервые. – Моя приятельница с мужем уехали к дочери за границу. Пожить годик, может, два…