Книга Легендарное дело - Николай Иванович Леонов

ему переговорить с сотрудницей. Но он скрыл недоумение и кивнул.

Женщина встала, чтобы отправиться за сотрудницей, и Гуров спросил:

– Я могу взглянуть на личное дело и медицинскую карту Песоцкой?

Директриса отрицательно помотала головой:

– Согласно правилам пансионата, это закрытая информация, к ней запрещен доступ без официального разрешения.

Но папку со стола Светлана Васильевна не убрала. Сыщику показалось, что она даже слегка подвинула пластиковый прямоугольник в его сторону. Этим он и воспользовался, как только женщина вышла из кабинета, и сделал фото каждой страницы. Придется повозиться, чтобы самостоятельно разобрать на фото специфические медицинские записи. В обычных условиях эксперт-криминалист справляется со сложными терминами и латинскими закорючками.

В дверь просунулась веснушчатая толстушка. Ее личико с мягкими щечками побледнело от волнения, в руках она держала вместительную сумку, искусно сшитую из квадратов кожи. Она шлепнула сумку на стол и в сердцах заявила:

– Вот, забирайте! Одни проблемы от этого подарка!

– Почему проблемы? Уже кто-то спрашивал вас о вещах Песоцкой?

– Да мужик прицепился на рынке, солидный такой, в костюме с искрой: продай да продай сумку, жене хочу подарок сделать! Я его послала, а пока домой шла, прям вот чуяла, что за спиной кто-то крадется. А на следующий день, пока я на работе была, ко мне в дом залезли, только я сумку с собой взяла, поэтому ничего не пропало. Это точно был он! Следил, следил, да не уследил! Я ее складываю в другую сумку, в лаковую, и потом в магазине нагружаю. Она прочная, ручки крепкие. Раньше шить умели!

Она ловко сложила большое полотнище в небольшой квадратик и щелкнула кнопкой, действительно превратив большой квадрат в компактную подушечку.

– Потрясающе! – Лев обрадовался, что наконец-то ему попалась словоохотливая собеседница, в отличие от напряженной и закрытой директрисы. – Классный подарок. А как вы узнали, что к вам в дом залез именно тот мужчина?

Галя насмешливо фыркнула, веснушки полыхнули огнем.

– Я в частном доме живу, и наш Полкан чужого никогда не пустит. Выдрал этому в костюме половину штанины и возле будки сложил, я сразу эту ткань узнала, серую с искрой.

– Можно, я посмотрю? – вежливо спросил Лев и указал на сумку.

Веснушчатая женщина, поняв, что никто не собирается отнимать у нее собственность, заговорила охотно и живо, будто вода зажурчала в ручье:

– Я не люблю после покойников вещи брать, примета такая есть, хоть родственники часто предлагают на память. Старички же нам родные становятся, как детишки! Но Тинку-то я всю жизнь знаю, считай, почти родня. Мы с Ленкой в один класс ходили. Она мне часто истории про Тину рассказывала, какая та оторва была по молодости. Да и не только она, весь город про Песоцкую гудел. Она умела мужикам головы крутить, хоть и прожила всю жизнь одна. Толку от ее красоты и шика никакого, получается, не вышло – ни богатства не нажила, ни семьи. Жалко мне было Тину, хоть и не любила она жалости, считала себя самой лучшей. Но сумка эта – про нее, про Валентину. Кажется, такая милая, а внутри вон какая большая. Вот и душа у Валентины большая была, а она прятала все от людей. Даже Клару нашу терпела, хотя не любила, когда к ней приставали с расспросами.

– Мне Светлана Васильевна сказала, что Тина только с Кларой дружбу водила, больше ни с кем.

– Да какая там дружба! Клара, как пиявка, прицепится и таскается за кем-нибудь. С вопросами пристает – откуда, где дети, кем работал. Если находит свободные уши, про сыночка своего рассказывает без умолку. Старики поболтать любят, конечно, но не все, а Кларе вот всюду свой нос засунуть надо. Но старуху можно понять – никто к ней не приходит, вот она в чужие жизни и лезет. А гости старикам нужны. Ленка каждые выходные к Тине каталась, всегда ей домашнюю еду привозила, мне немножко приплачивала из благодарности. А мне не в тягость лишний раз постельное сменить или массаж сделать старухе, да и детей кормить надо.

– Интересно было бы взглянуть на эту Клару, наверняка у нее есть много интересных историй о Тине. Странно, что ваша начальница отказала мне во встрече с ней из-за ее приступов, – огорченно вздохнул Лев.

Галя осторожно оглянулась на дверь и понизила голос:

– Да директриса новенькая у нас, всего полгода на этом месте, трясется за него. А тут проверка из прокуратуры нагрянула, вот она и пугается каждого шороха. Я ведь знаю, кто вы такой – московский опер Гуров, помогаете Ленке с мужем отбиться от прокуратуры. Они совсем озверели, меня тоже туда приписали, следователь выспрашивал, какие подарки мне одноклассница дарила и за что. Я сразу и не поняла, что почем, все по-честному рассказала. Это мне Ленка уже потом объяснила, что сейчас могут под меня копать, что я с ней в сговоре, Тинку на тот свет отправила. – Личико у толстушки побледнело, веснушки полыхали медными пятнами. – Ополоумели вконец. Я Ленку и всю ее родню знаю сто лет, больно надо травить старуху. И ведь было бы за что! Она же нищая была, Тинка, жила одна в своей развалюхе, пока Максим с Леной ее сюда не переправили. А когда она померла, все добро уместилось в три коробчонки. Там и смотреть не на что – бусы из пластика дешевого, платья она сама украсила стекляшками. Хотелось Тинке всегда красиво жить, да не вышло, вот она хоть блестяшками этими себе жизнь украшала. Так мне старуху жалко было с ее мишурой! – На глаза женщины навернулись слезы. – Ведь как за родную переживала! Так радовалась, когда диагноз у нее не подтвердился! Она вся, как елочка, светилась, что в Москве ее генерал покатал на служебной машине. Все повторяла, что он вылитый Гриша… А вы и правда похожи сильно на ихнюю породу. Как вы зашли, так я сразу поняла, что Тина про вас рассказывала.

У Льва немного зашумело в голове от быстрой речи медсестры, и он остановил женщину:

– Подождите, так вы знаете, кто такой Григорий и как он выглядел?

Галя смутилась и замолчала, но молчание длилось всего несколько секунд.

– Не хотела я про покойницу сплетни собирать, но раз уж надо, чтобы в этом деле разобраться, да и с языка спрыгнуло… Ведь вы правда страсть как похожи на Тининого Григория… Она гуляла долгое время, а потом осела дома после смерти матери. Кто-то говорил, что повзрослела Тинка и за ум взялась, а кто-то рассказывал, что она с женатиком связалась – с Григорием Болотниковым. Он у нас большим начальником в администрации города был. Начальство свое