Книга Сын врага отца - Маша Брежнева

Риной настолько обнаглели, что стали болтать на уроках, несмотря на замечания учителей. Подростковый бунт, все дела. Классная перешла к карательным мерам и жестоким образом рассадила нас с лучшей подругой: Рина оказалась соседкой доброго всезнайки Алексея Сергеевича (мы его так называем, когда ну очень надо списать математику или физику), но мне повезло еще больше, и меня посадили к Мхитаряну.

Знаете, прямо сейчас это метр восемьдесят пять русско-армянского офигенного природного магнетизма, мужской харизмы, взрослой подачи себя в его семнадцать. Карен долго вздыхал и страдал, когда я свалилась на его голову, пока не понял, что это — подарок, а не наказание. А такие подарки судьбы, как я, нужно принимать с благодарностью. В восьмом классе мы конфликтовали из-за всякой ерунды, к девятому помирились, а уже к лету, к моменту перехода в десятый, были настоящей мини-бандой. Если классная хотела сделать лучше, отсадив меня от Рины, ее план явно провалился. Болтать с Каренчиком оказалось в какой-то мере даже интереснее.

— А что ты такая странная? — убивает наповал первым же вопросом, когда за минуту до звонка заваливается на свою половину нашей парты.

— В каком конкретно месте?

— На лице все написано, — утверждает Карен.

— Давно научился по лицу читать?

— С тобой уже всему научился, рыж. Энциклопедия для парней, как понимать девушек в каждом их состоянии.

Ой, ну тут не поспорить. Братья слишком мелкие, Давид вечно далеко, а Карен — вот он, в буквальном смысле рукой дотянуться можно. Видел меня и счастливой и плачущей, в моменты ссор с родителями и объектами влюбленности, был свидетелем различного трэша, происходившего в моей жизни. Все вытерпел и не слег в дурку, а значит, нервы у него реально железные.

— Ну хорошо-хорошо, — почти соглашаюсь с тем, что ему можно все рассказать, но меня прерывает звонок. — Ой, не судьба, друг, поговорим после.

— Тебе звонок чем-то помешал? — непонимающе переспрашивает, легонько улыбаясь. Каренчик опять «забыл» побриться в школу и выглядит как двадцатипятилетний мужик, серьезно говорю. Хотя урок официально уже начался, сосед даже не спешит готовиться: его рюкзак по-прежнему лежит на парте между нами, а электронный учебник даже и близко не появился в поле его зрения.

— Не мучай мне человека! — на Мхитаряна с задней парты шипит Рина. Вот тоже страж моей жизни. Могла бы пока несделанные задания у Алексея Сергеевича скатывать, а не подслушивать чужие беседы.

— Не переживай, Заболоцкая, солдат ребенка не обидит, — шутит Карен, даже не оборачиваясь на мою подругу.

Рине становится смешно, а я практически задыхаюсь от возмущения.

— Ребенка? РЕБЕНКА? Ты обнаглел что ли? Если кто-то родился в январе, а я — в декабре, это вообще ни разу не повод меня попрекать.

— Левина, я еще не успела оказаться в классе, а уже чувствую твое неудержимое желание ответить сегодня первой, — мой гневный монолог обрывает классная, русичка и блюститель морали в одном лице, Елена Олеговна. — Доброе утро, одиннадцатый «Б». Левина, попрошу рассказать об итогах домашнего тестирования и объяснить, где были допущены ошибки. Мхитарян, было бы неплохо подготовиться к уроку, на работе никто не будет ждать твоего хорошего настроения, прежде чем давать тебе поручения.

— Я буду работать на себя, Елена Олеговна, — совершенно не теряется мой братишка.

— Это право нужно еще заслужить упорным трудом, мой дорогой. А пока достань учебник и открой свой пройденный тест.

— Крепись, рыж, ты справишься, — шепотом говорит Карен, наклоняясь к моему уху, а уже через две секунды я поднимаюсь с места для ответа.

На самом деле, мои одноклассники хоть и тролли, но довольно безобидные, поэтому за мои ошибки никто не стебет меня и безграмотной овечкой не называет. Может, дело еще и в Карене. Попробуй меня обидеть, и может легко прилететь. В общем, за мои позорные косяки по русскому больше всего обидно мне самой, и я обещаю взять себя в руки и уделять больше времени подготовке к предстоящим экзаменам. А вот Рину мои косяки не заботят совершенно, потому что после урока она буквально хватает меня за шкирку и тащит в коридор.

— У Карена появилась девушка?

— С какого дуба ты рухнула, если вокруг школы одни туи?

— Он сегодня не посмотрел ни на одну из девочек, когда зашел в класс, только на тебя. Не поздоровался даже с тобой. Ко мне и вовсе не повернулся даже.

— Это совершенно обычное его поведение, из-за которого ты уже три года задаешься вопросом, зачем я вообще дружу с ним, — отмахиваюсь от ее странных аргументов.

— Нет, с ним что-то не то.

— Рин, я не догоняю. Ты всю жизнь говорила, что он высокомерный и самовлюбленный, а на других плевал с высоты своих ста восьмидесяти пяти. Сегодня он чем тебе не угодил? По фамилии назвал? Он делает так примерно всегда, в чем проблема?

— Не знаю. В нем что-то не такое, как раньше, — Заболоцкая не может сформулировать истинную причину своего вопроса.

— Расслабься, тебе до него никогда не было дела, а я уж как-нибудь сама справлюсь. Ни про какую девушку он не говорил, но даже если появилась — это повод порадоваться за человека. И вообще, мне важнее моя личная жизнь, вот не поверишь!

— Ладно, — делает вид, что соглашается со мной, но тему Мхитаряна отпускает почему-то неохотно.

— Я вчера виделась с Тимом. Просто погуляли, ничего такого, но…

— Но…?

— Кажется, что-то начинается, — многозначительно улыбаюсь, а сама глазами ищу Карена. Натыкаюсь, правда, на новенького Сашу из 11 «А». Вот же! Он опять смотрит упорно на меня и Рину. — Ты же видишь это, да? Новенький на нас пялится.

— У него просто хороший вкус, — спокойно заявляет подруга. — Расскажи про Тима своего, расскажи!

А я наконец-то нахожу Карена. Понимаю, почему Рина считает его высокомерным, не будучи с ним близко знакомой. Парень сидит внаглую на широком подоконнике, заткнув уши беспроводными,