Книга Тать на ваши головы - Екатерина Александровна Боброва

в кольца, — двинулись».

Я отмерла, прищурилась, дернула уголком губ.

— Последний вопрос, — медленно протянула.

Нет, вопросов масса, но мне сейчас не собраться с мыслями, да и вряд ли веревка знает, где взять денег и как получить документы.

— А вы кто такие? — ткнула поочередно в нервно свивающую кольца веревку и со спокойствием удава возлежащий на полу плющ.

На меня фыркнули — я привычно задержала дыхание. Хмыкнули в голове с такой интонацией, что стало понятно: считают полной дурой.

«Стражи мы, — чуть ли не по слогам проговорила веревка, добавив с гордостью: — Боевые».

Вот тут мне стало нехорошо. Вспомнился потерянный кем-то в спешном бегстве обрывок одежды, и подумалось, что с той силой, с какой плющ таскал меня и бабулю, ему ничего не стоило нас придушить. Как-то расхотелось уточнять, что именно эти боевые товарищи охраняли. Подожду подходящего момента.

— Язык? — спросила, расплываясь в своей самой милой улыбке.

Веревка крутанулась, явно недовольная задержкой, но спорить не стала.

«Внимай, трущобница», — снизошли к моим нуждам.

Бумагу мне не дали, заверив, что и так запомню. Наивные.

Учить меня начали языку Синего сектора, занимающего лидирующее положение в Городе — синий гегемон, ага. Даже серая зона, оказывается, под их властью. Нет, никто не просил, сами присвоили. До меня как-то не сразу дошло, что убегали мы тогда - я, бабуля и плющ — от солдат именно Синего сектора. Черт, не повезло.

Так что учила я язык вероятного противника и своего палача. Надо понимать, что рвения было хоть отбавляй.

Проговаривали слова и сочетания. Я по-русски — веревка переводила. И странное дело, ее ответы у меня в памяти буквально цементировались. Единственный побочный эффект — сильно заболела голова.

«Все! — выдохнула она часа через два, когда я пошла по второму кругу. — Нет здесь экскаватора, и эскалатора тоже нет. Хватит с тебя».

Я потерла виски, прикрыла глаза, за которыми пульсировала боль. Наверное, хватит. Того, что есть, мне достаточно для общения с бабулей, светские приемы у нас не планируются, а из госучреждений меня жаждет у себя видеть лишь местная тюрьма.

— Пошли, — поднялась со ступеньки, потянулась. — Вниз? Вверх? — спросила, понимая, что самое страшное в этом доме стоит рядом со мной, так что все равно куда идти: в подвал или на чердак.

Меня подпихнули наверх.

* * *

— А свет будет? — поинтересовалась, вглядываясь в темноту потайного хода, который начинался... хм, пусть будет из кабинета. По обгорелым стенам и горсткам пепла на полу сложно определить прижизненный облик комнаты, однако потайной ход погромщики, ну или кто тут ходил, не нашли.

«Сильный голос, долго орал», — с гордостью поведали мне, проползая мимо одной из кучек пепла.

— Кто? — сипло переспросила, старательно обходя еще один холмик пепла.

«Так ворюга, кто же еще», — просветили меня.

Сглотнула, задышала чаще, прогоняя тошноту, и другими глазами посмотрела на веревку.

У меня в голове тяжело вздохнули и с сарказмом оповестили:

«Дура. Или ты думаешь, я их, отшлепав, отпускала? Я, может, и могла бы, — задумалось местное чудовище, — да хозяин тут охранок понавесил. Ишь, от мебели ничего не оставили, изверги».

Мебель ей точно было жаль, а вот сгоревших «извергов» — нет.

— А я? — прошептала, озираясь в поисках тех самых охранок. Спина вспотела, казалось, что сзади нечто вот-вот взорвется пламенем.

«А ты другое дело, — насмешливо успокоили меня, — да и нет здесь больше ничего, гм, опасного».

Понятно, сработало все, что могло.

«Иди уже, — поторопили меня и, указав на плющ, пообещали: — Он посветит».

Действительно, стоило мне шагнуть в полный мрак, судорожно нащупывая верхнюю ступеньку, как плющ скользнул на запястье и засиял на манер светового браслета.

Я выставила руку вперед, освещая уходящие вниз каменные ступени и завесы паутины над головой.

— Э-э-э... может, ты вперед? — предложила миролюбиво.

Веревка фыркнула: «Двуногая трусиха», но заскользила вниз. Отлично, хоть живность с моего пути распугает.

Спускались прилично. Потом был длинный узкий коридор, еще один спуск, серьезная такая решетка, которую веревка просто выломала, и просторный зал со вспыхнувшими желтым светом колоннами.

— Ого! — выдохнула, закрутив головой. Сокровища сносили явно в спешке, а потому часть кубков, украшений и монет просто валялась на полу. Контраст золота, серебра, вычурной мебели, богатых светильников и драгоценных камней с грязным полом был столь велик, что я тряхнула головой, развеивая этот наполняющий душу восторг. Вот только золотой лихорадки мне не хватало. Не мое тут все.

«Что там претензии синих, — в голосе веревки слышался фанатичный восторг, — им никогда не собрать и половины того, чем владел мой хозяин».

Вот тут моя так и не начавшаяся лихорадка закончилась. Совсем.

— И кто у нас хозяин? — спросила осторожно. Мне не улыбалось встрять против синих за кого-то неизвестного.

«Он мертв», — сухо известили меня.

Дышать стало легче.

— Соболезную. — Равнодушно посмотрела на золото. Что же, один труп у него есть, а, судя по кучкам пепла наверху, жертв у этого сокровища в разы больше.

«Ты иди давай, что встала?» — сварливо поторопили меня.

Я вздохнула, заложила руки за спину, повторяя себе, что в музее сейчас, и, осторожно шагая по пятнам чистого пола, пошла. Честно, не хватало дракона, который бы спал, зарывшись в кучу золота, но у меня за спиной были два боевых стража... Чисто конвоиры.

— Далеко? — поинтересовалась.

«Почти пришли», — недовольно пробурчала веревка, явно огорченная отсутствием с моей стороны восторженных воплей, падания на колени и зарывания ладоней в горку монет... короче, жертва сходить с ума отказалась.

«Стой!» — скомандовали мне.

Остановилась, глядя на братца того камня, что носила под грудью. Если мой был фиолетовым, то из шкатулки на