Книга Хроники Абсурда - Александр Райн

просили дать чаю в долг. Постепенно парень стал подниматься по финансовой лестнице и получил на районе прозвище «Чайный барон».

Ещё пару горшков с чаем Тёма установил на кухне. Там он привил каркаде и белый, и клиентура тут же удвоилась. Теперь к Тёме ходили не только женщины, но и мужчины, чему он был не рад, несмотря на то что те покупали в два раза больше. Сам продавец товар свой не пробовал, по-прежнему относясь к нему скептически и продолжая отдавать предпочтение цикорию.

Как-то вечером к Артёму постучались в дверь специальным переносным тараном. Люди в отнюдь не медицинских масках и с плохим воспитанием били парня под дых и связывали ему руки. Даже несмотря на то, что Артём в этот момент принимал ванну и сопротивляться не планировал в принципе.

Кусты были изъяты, лампочки побиты, а сам Артём с пеной у рта, которую он нанёс, чтобы побриться, был взят под стражу. Парня пугали реальным сроком, говорили, что он преступник и лентяй. В то время, когда нормальные люди честно трудятся на предприятиях и в магазинах, он травит население своими продуктами и не платит за это налоги.

На суде Артём молчал и нервно кашлял. Он и представить себе не мог, куда может завести желание бюджетно потрахаться.

Нагнав жути, судья наконец дошёл до результатов экспертизы, которая показала следующее: следов запрещённых соединений не обнаружено. Более того, в образцах есть немало полезных и лечебных свойств. Артёма отпустили, а в качестве извинений выписали штраф за незарегистрированную коммерческую деятельность.

Но стоило предприимчивому Казанове открыть ИП и выйти на легальный рынок, как интерес к его товару тут же пропал. Отчаявшись и возненавидев чай ещё больше, Артём затосковал и сдуру решил-таки напиться этой дряни до смерти. Заварив целый тазик мутной жижи и нарезав халвы, парень приступил к суициду.

На удивление, напиток оказался вполне сносным, вызывал лёгкую эйфорию, бодрость мысли и непреодолимое желание общаться. Недолго думая, Артём впервые за двадцать лет пригласил в гости соседа, который тоже жил в одиночестве и был рад любой компании. Беседа получилась отличная, оба болтали без умолку, и тазик ушёл за вечер. Парню так понравилось, что он стал устраивать чайные церемонии каждые два дня, приглашая как можно больше народу на эти мероприятия, а через месяц таких встреч и вовсе женился. Прозвище «Чайный барон» навсегда закрепилось за Артёмом и стало его опознавательным знаком и образом жизни в целом.

Через год Артём решил гнать мартини.

Пластилин

Миша был настоящим пластилином, из которого родители и общество пытались слепить Человека. Папа отдал сына на футбол, лепил ему ножки, хотел, чтобы тот играл в его любимом клубе и был предметом гордости в разговорах с мужиками за сигареткой в обед.

Назло папе мама отдала сына в музыкалку, она лепила ему уши и пальцы, хотела, чтобы мальчик стал известным аккордеонистом и играл на той самой сцене, где мама провела лучшие годы, пока не встретилась с папой.

Голову сыну, как правило, лепили всем миром. Учителя и тренеры учили дисциплине и уважению к их авторитету. Они лепили мальчику социальную ориентированность и чувство слабоумия.

Пацаны во дворе лепили Мишке сердце, учили дружбе, взаимовыручке и помогали не стать лохом. Правда, улицы и пацаны тоже бывают разные, потому понятие «лох» весьма абстрактно и не имеет чёткого определения. Миша жил в районе педагогического института и тусовался в основном с сыновьями профессоров, архитекторов и филологов, что работали при институте и снимали жильё неподалёку от работы. Его друзья были начитанными и зарвавшимися интеллигентами, лохом для них считался любой, кто не мог назвать число Пи до шестого знака после запятой или процитировать Бродского.

Отец по жизни был неудачник и пьяница, он лепил сыну глазки, показывая своим плохим примером, как делать не нужно. Но свою роль в воспитании отпрыска он видел чётко и считал её необходимой, критикуя выбор дитя стать веб-дизайнером. Мужчина напирал на то, что работа должна быть «нормальной», желательно где-нибудь на промышленном предприятии. Мама пыталась вылепить из сына идеального во всех пониманиях мужчину, такого, за которого стыдно не будет. (А стыдно не будет, только если он окончит «вышку» и во всём будет слушать мать.)

Дабы угодить всем, футболисту-аккордеонисту сначала пришлось отучиться в ПТУ на фрезеровщика, а позже закончить физмат. В конечном итоге из Миши вышло то, что можно охарактеризовать как концептуальное искусство или, другими словами, «без стакана не разберёшь».

В любимый футбольный клуб отца Миша не попал из-за слабого удара левой. Правда, и правой Миша бил не очень, да и вообще драться не умел. В команде его не любили за музыкальный вкус и часто били. По этой же причине его вытурили и из оркестра. Мишу просили играть Чайковского и Штрауса, но, как Миша ни старался, получалась лишь «Коррозия металла».

Годы шли, а пластилин так и не смог принять окончательную форму и застыть. С таким количеством навыков и талантов карьеру Миша мог сделать только в одном месте – «Эльдорадо».

Магазин бытовой техники принял «универсала» с распростёртыми объятиями, вручив ему бейджик с орфографической ошибкой в имени и трудовым договором на ближайшие десять лет. Руки у директора были жёсткие и волосатые. Они лепили из Миши всё, что вздумается, в основном это были лепёшки и шарики.

Парень не жаловался. Среди безмолвных и бездушных холодильников и утюгов он чувствовал себя намного комфортнее, чем в обществе людей. Каждый раз, когда его пытались отыскать покупатели, он старался затеряться в электронных джунглях и ни при каких обстоятельствах не вступать с ними в диалог. Выручка у аккордеониста была самая низкая по филиалу, но на жизнь с родителями хватало.

Когда продавец-консультант начал приводить в дом девушек, мать сразу давала им понять, что Миша хоть и пластилин, но только её собственный.

Она пыталась лепить из возможных невесток то, что хотела видеть рядом со своим сыном, но, как правило, девушки уходили из «гончарной мастерской», едва переступив порог.

Годы продолжали идти, Мишу продолжали лепить. Теперь это снова были ребята со двора, и в основном снова дети профессоров и архитекторов. Вместо того чтобы пойти по стопам родителей и достигать социальных высот, они медленно, но верно достигали социального дна, и охотно звали с собой Мишу.

Одинокий сорокалетний продавец стиральных машин был податлив и мягок характером, потому его легко можно было превратить во что угодно, а проще всего – в унылую кучку пьяного невзрачного пластилина.

Как-то раз Миша выиграл в лотерею. Точнее, даже не в лотерею. И не выиграл… Продавец магазина DVD-дисков, где последние десять лет отоваривался лишь Миша, наконец решил закрыться и, объявив аккордеониста своим юбилейным