Книга Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина

воздуху рукой и открывая проход. – Издеваешься? Я же известная трусиха. Мне одной разведки за глаза хватило. Больше не хочу.

Да уж, для обитателей приюта огромный и непонятный мир людей, полный к тому же наблюдателей, – страшная сказка на ночь. И, конечно, никакого замка здесь нет. Хвойная полоса древних сосен и кедров, а за ними – пологий холм с кольцами каменных парапетов и «ласточкиными гнездами» разноцветных домишек. Дары природы и земельного трудолюбия, чтобы поесть, ливни и снег – чтобы мыться и пить, магия – чтобы светить и обогревать. Каменный век по сравнению с человеческим городом, но лишь здесь ведьмы с даром чувствовали себя в безопасности. И жили как люди, а не загнанные звери. А прочие нужды – одежду, обувь, информацию – обеспечивали те, кто не боялся наблюдателей или не верил в страшные сказки, работая в человеческом мире.

Мы пошли хвойными тропками и, поглядывая под ноги, я поинтересовалась:

– А как… он? – и стукнула пяткой трости по земле.

– «Китёнок»»? – уточнила Ужка, обернувшись. – А его же главное кормить. Он пьёт растворённую в воздухе силу и плывёт, куда скажут. А у нас силы, сама знаешь, на десятерых таких хватит.

Наставница Удавка не мудрствуя лукаво создала приют, пользуясь известной сказкой о Рыбе-ките и, собственно, «китом» – нечистью. Это добродушное чудо легко принимало нужную форму, лишь бы она была большой, и прекрасно ладило со всем миром, если он не проявлял агрессии и кормил. И помогал только за еду – и так недавно подруга скормила «киту» убитого за помощь с безымянным. И ещё поэтому наблюдатели ходят вокруг приюта, как коты вокруг сметаны, а нападать боятся. С голодным-то «китом» едва управится десяток опытных заклинателей, а уж с нашим, отъевшимся на силе… И «китёнок» за нас и свою постоянную «еду» порвёт любого.

Усыпанная душистой хвоей и шишками тропа привела к подножию потрескавшейся каменной лестницы с каменными же парапетами, и я остановилась, набираясь духу. И терпения. Пятьсот ступеней до вершины холма и дома подруги меня не вдохновляли совершенно.

– Тормозим, – я оперлась о трость.

– Ай, прости! – Ужка виновато наморщила нос. – Отдохни, а я сбегаю наверх, поищу воздушницу. Твоя магия так и не включилась?

Я отрицательно качнула головой. Своя бы, врождённая, работала, но чужая, даже подаренная, здесь сбоила, конфликтуя с защитным полем. Оно автоматом отключало все артефакты, а мои «угли», по сути, именно что артефакты.

Подруга вприпрыжку ускакала наверх. Я проводила её тоскливым взглядом, упрекнула себя в недостойной зависти и села на ступеньку, вытянув ноги. Тёплый, прогревшийся на солнце камень, опять же солнышко, ласковый хвойный ветер, уютная тишина… Собственно, какого лешего я наверху забыла?.. Мне и тут хорошо…

Позади быстро затопотали тяжёлые шаги. Я и оглянуться не успела, а Илья уже сбежал вниз. Плюхнулся рядом и молча сгрёб меня в охапку.

– Илюх, ты что? – изумилась я. – Это что за сопли?

– Я переживал, – проворчал он, – не чужая же. Безымянный был?

– Был, – я трепыхнулась для пробы и сразу оставила попытки освободиться. – К сожалению, достался он не мне.

– Ну и чёрт с ним. Другого добудем. Добралась – и хорошо.

Я поёрзала, изворачиваясь, подумала, что да, добрались, и надо бы поблагодарить за помощь по-человечески… Повернулась и неловко чмокнула его в щёку.

– А это что за сопли? – ухмыльнулся приятель.

– А это – спасибо, что довез Анюту и не рванул за мной по наблюдательские души, – честно отозвалась я. – Ведь хотелось же?

– Мало ли, чего я хочу, – он пожал плечами и потёр щёку: – Всё, месяц ни мыться, ни бриться…

Я молча и привычно перехватила трость, Илья так же молча и привычно расплылся в выжидательной улыбке, но всё наше старое, доброе и вечное разрушил тонкий голосок сверху:

– Я лечу-у-у!

Я едва успела вскинуть трость, защищаясь от неизбежного «нападения», и летящая девочка «приземлилась» прямо на змеиную голову – замерла над ней в позе парашютиста. И, конечно, какую же ещё воздушницу Ужка могла прислать… Только своего ребёнка.

– Руся, – я терпеливо улыбнулась, – сколько тебя просить не бросаться на людей?

– А я и не бросаюсь, – звонко возразила она, – я сбрасываюсь. Эф, ну можно?.. – заканючила просительно.

Я отложила трость, протянула руки, и девочка с радостным визгом «упала» на меня, уселась верхом, прижавшись всем телом, и заявила:

– Чего ты так долго? Я соскучилась!

– И я, – и на душе потеплело. – Очень-очень. Я… работала, Русь.

– Да, мама говорила, что ты учишь, – девочка отодвинулась и посмотрела с любопытством: – Всех выучила?

– Ой, да… – меня вдруг накрыло осознанием, что всё, больше никаких наблюдательских студентов и иже с ними.

А Илья уставился на Русю молча и не находя слов. Глубокие и синие, как августовское небо, глазки девочки смотрели, но не видели – и видели. Видели гораздо больше, чем дано узреть простому смертному. Ибо через неё смотрела Вещая видящая. И не редкими трансами, как в случае с Аней, а практически постоянно.

– Русь, слезь-ка, – попросила я мягко, – и поздоровайся с нашим гостем. Это Илья. И это его бабушка придумала и создала наш дом.

Девочка отлетела на шаг, приземлилась на ступеньку и, теребя длинную футболку, застенчиво пробормотала:

– Драстье… А чего вы на меня так смотрите?

Я толкнула приятеля локтем в бок, и он опомнился. Кашлянул и сипло сказал:

– Наставницу твою… вижу. Как тень. П-привет.

– Ты видящий? – обрадовалась она. – А ты меня покатаешь? А то мама говорит, что Эфе нельзя, она маленькая и болеет. А ты большой и сможешь!

Я поперхнулась смехом. Незрячие глазки девочки не выражали никаких эмоций, но рожицы она строила такие уморительные… Слишком мелкий для её возраста рост, толстая соломенная коса через плечо – Руся во всём походила на Ужку. Только бояться, к счастью, пока не научилась.

– Ну… э… садись, – Илья отчего-то смутился.

– Ура-а-а! – и Руся легко взобралась ему на плечи, свесив босые ножки, ухватила за уши и скомандовала: – Поехали!

Я закашлялась, чтобы не засмеяться в голос, а приятель покорно встал и протянул мне руку:

– Поехали, Эф.

Я взялась за трость и неохотно поднялась на ноги. И, конечно, на радостях ребёнок совершенно забыл, что мама прислала его вниз помочь «болеющей» тёте Эфе. Я посмотрела на счастливую девчонку и вздохнула:

– Тоже туда хочу…

– И что тебе мешает? – Илья уже поднимался по ступенькам. – Гордость?

– Она, родимая, – я медленно поползла следом. – И иногда думаю, что лучше бы ей от палача досталось… а иногда нет.

– А какой ты видящий? – Руся, взяв быка за рога, а свою жертву