Книга Чудовища были добры ко мне - Генри Лайон Олди

Звон капели и журчание подземного ручья звучали под сводами зала органной музыкой, вплетая живой трепет в безмолвно застывшую симфонию камня.

Увы, измученной сивилле было не до красот. В зале оказалось теплее, чем снаружи. Эльза почувствовала, что вспотела. Она уловила легкий ток воздуха – не сквозняк, готовый выстудить тебя до костей, а медленное движение, несущее свежесть. Убежище? По крайней мере, здесь не свирепствует мороз, и есть вода.

Заново, теперь уже внимательно, Эльза осмотрела зал. Вспомнились наставления старшей сестры: «Изгоните мысли. Изгоните желания и ожидания, надежды и страхи. Уподобьтесь озеру в тихую погоду, когда малейшая рябь не тревожит его поверхность. Не ищите, не вглядывайтесь, не ждите. Смотрите – и отражайте. Откройте разум, как дверь; позвольте завтрашнему дню войти…» Так сивилл учили видеть будущее, скрытое во мраке. Мрак грядущего, мрак подземелий… Мысли угасли. Боль ушла. Страх сбежал. Ожидания расточились. Надежды истаяли утренним туманом. Сивилла повернула голову, зная, что поступает единственно верным образом – и увидела.

В пасти чудища лежал чужеродный предмет.

Чтоб дотянуться до футляра из тисненой кожи, ей пришлось встать на цыпочки. Эльза едва не поранилась об острые клыки монстра – кристаллы аметиста. Страж пещеры не желал расставаться с добычей. Нога поехала по скользкому «постаменту», и сивилла чуть не свалилась на частокол сталагмитов. Со второй попытки ей все же удалось завладеть футляром. Эльза осторожно сползла с постамента и встала в центре зала, под отверстиями в куполе. Полой полушубка отерла влагу – и с замиранием сердца взялась за бронзовые застежки, инкрустированные янтарем. Два щелчка слились в один. Футляр раскрылся. Внутри покоился свиток пергамента – залитый воском, перевязанный витым шнурком с печатью синего сургуча. Оттиск на печати был знакомым: глаз с вертикальным зрачком, в обрамлении змей. Печать госпиталя, дарованная сивиллам королем Фернандесом. Без колебаний Эльза сломала печать и развернула пергамент. Несмотря на воск, свиток пострадал от влаги. Края строк расплылись фиолетовыми разводами, но прочесть написанное было можно.

«Если ты читаешь эти строки, сестра, значит, мое видение сбылось. Госпиталь разорен и сожжен, сестры убиты. Надеюсь, ты уцелела не одна. Сколько бы вас ни было – вознесите благодарственную молитву Иштар за чудесное избавление.

Это было последнее пророчество, которое подарил мне священный дым. Огонь и смерть, и сестра-беглянка находит убежище здесь. Я не видела твоего лица. Не знала имени. Я даже не знала, когда это случится. Сколько отмерила нам Иштар? Год? Десять лет? Век?! Наш разум слаб. Он не всегда в силах верно истолковать картины грядущего. Я всей душой надеялась, что это видение – из таких, ошибочно понятых. Но когда в ущелье случился обвал, навсегда похоронив под грудой камней источник священного дыма… Я надеюсь до сих пор. Я слаба и ничтожна.

Я скрыла это от сестер: есть вещи, которые не предотвратить. Я отыскала пещеру, явленную мне в грезах. Пережди безумие смуты, сестра, а затем покинь эти края. Я верю, Иштар не случайно выбрала тебя. Здесь ты найдешь теплую одежду, крепкую обувь, еду, воду и дрова для костра. Лучины, свечи, огниво, трут; запас целебных снадобий… Еще я оставила малую толику денег, чтобы ты не нуждалась в дороге. Встань в центре зала, лицом к каменному стражу, в пасти которого ты нашла этот свиток. Переведи взгляд на четверть круга влево. У стены, под желтой «головой дракона», ты найдешь мое наследство.

Да хранит тебя светлая Иштар!

Корделия, старшая сестра обители.»

Ниже стояла дата. Десять лет назад. Год спустя после того, как источник священного дыма был погребен под обвалом.

Этот же обвал обнажил вход в Янтарный грот.

3.

В трех дубовых, окованных позеленевшей медью ларях – их Эльза нашла в указанном месте – хранилось целое богатство. Все, что нужно, и даже сверх того. Вопреки всему старшая сестра надеялась, что уцелевших окажется больше.

Часть продуктов была безнадежно испорчена. В муке копошились жирные белесые червяки с черными головками. От ячной крупы осталась прогорклая труха – тут постарались вездесущие жучки-долгоносики. Часть сухарей сожрали крысы, или кто здесь водился. Зато сушеные лещи сохранились отлично, задубев на манер ригийских мумий. С трудом разломив рыбину, Эльза убедилась, что внутри нет ни личинок, ни черной гнили. Пах лещ так, что рот сразу наполнился слюной. Еще кое-какая провизия уцелела в коробках из серебряного сплава, запаянных оловом. Эльза слышала, что такие коробки берут с собой путешественники, отправляясь за море. Нашелся чугунный котелок, и миски. Вскоре нехитрое варево булькало на костре. Прежде, чем приступить к трапезе, Эльза вознесла молитву Иштар. Благодарила за избавление, молилась за погибших сестер. В особенности – за старшую сестру Корделию. Пусть их души обретут вечную радость в Небесных чертогах!

Ела она аккуратно, как в обители. Очень хотелось наброситься на еду голодной волчицей, давясь, обжигаясь и чавкая. Но ее учили сохранять достоинство в любых обстоятельствах. Достоинство – для себя, а не для окружающих. Поев, Эльза вымыла посуду в ручье, как смогла плотно закупорила вскрытые коробки. В одном из ларей обнаружились три одеяла из верблюжьей шерсти, покрытые джамадийскими орнаментами: черно-красные ромбы, цветы и птицы на «песочном» фоне. Отыскав местечко посуше, сивилла постелила два одеяла, укрылась третьим…

* * *

Дар прорезался у Эльзы в шесть лет.

Точнее, в шесть ее начала трепать падучая, и родители отвели дочь к лекарю. Лекарь в деревне пользовался уважением. Он исцелял запор и золотуху, чесотку и лишаи, вправлял мослы и мазал раны вонючим снадобьем. Но чем лечить девчонку, которая может ни с того ни с сего грохнуться в лужу и дико завыть, выгибаясь дугой, закатывая глаза и захлебываясь пенной слюной?

Признаться в собственном невежестве – удар по репутации.

– Три части козьего молока на одну часть крепкого отвара чабреца. Две ложки липового меда. Подогреть и давать по одной кружке три раза в день…

Лекарь рассудил, что вреда от снадобья уж точно не будет. И поначалу оказался прав. Кружка, выпитая на завтрак, пошла хорошо. Эльзе даже понравилось. Обеденную кружку она извергла обратно, едва встав из-за стола. Вместе с вкуснющей кашей, которую перед этим наворачивала за обе щеки. Было обидно до слез. А поздним вечером девочку скрутил жесточайший приступ, едва она сделала два глотка из третьей кружки.

– Все ясно! – важно изрек целитель. – Порча, а то и сглаз. Это, уважаемые, не по моей части. Обращайтесь к колдуну.

– Что ж сразу не сказал?! – возопили родители, обуянные праведным гневом. – Дитё от твоей дряни чуть не окочурилось!

Лекарь воздел палец к небесам:

– Проверку учинял. Теперь точно вижу: к колдуну!

Своего колдуна в деревне не водилось. Пришлось ехать в город. Колдун, по-городскому маг, жил на окраине, в башне о пяти этажах. Такой высокой постройки Эльза в жизни не видела, и разинула рот от изумления. А потом принялась хихикать: кривоватая башня напоминала растущую из земли свиную ногу, увенчанную раздвоенным копытом. Сходство усиливала моховая щетина, которой башня обросла аж до третьего этажа.