Книга «Уходили мы из Крыма…» «Двадцатый год – прощай Россия!» - Владимир Васильевич Золотых

А.И. Деникиным в Добровольческой армии, входившие в систему военных судов России с 1716 года. В своей деятельности полковые суды руководствовались правилами, изложенными в статьях 8—23, 233–259, 280–311 и 572–711 Военно-судебного Устава. 31 марта 1920 года в частях Русской армии приказом главнокомандующего были введены «суды чести для офицеров, коим предоставлены широкие права до разжалования штаб-офицеров включительно»[100]. Как уже отмечалось, при Врангеле обязательным условием производства по уголовным делам, подсудным военным судам, стало предварительное расследование (в форме следствия или дознания).

Одним из первых своих приказов новый правитель Крыма образовал следственный комитет по особо важным делам. Он занимался делами высших командиров армии и подчинялся непосредственно генералу Врангелю.

Еще один шаг в совершенствовании организации деятельности органов предварительного расследования состоял в отделении уголовного розыска от политического, что дало возможность первому заняться своим прямым делом – борьбой с общественной преступностью.

8 июля 1920 года Врангелем был усилен контроль за производством дознания по делам о государственных преступлениях. «За все время трехлетней Гражданской войны, – писал прокурор Донского корпуса генерал А.В. Попов, – это было впервые, когда дело политического розыска ставилось под контроль чинов прокуратуры»[101]. Этот контроль был возложен на лиц прокурорского надзора военного ведомства – в прифронтовой полосе и гражданского ведомства – в тыловом районе. Представители прокурорского надзора должны были присутствовать при всех важнейших следственных действиях и следить за законностью арестов и правильностью содержания арестованных. В случае отсутствия «признаков какого-либо наказуемого деяния» или безрезультатного «окончания дознания» чины прокурорского надзора должны были незамедлительно освобождать подозреваемых. Все меры ограничения свободы, так же как и само предварительное расследование, производились только с санкции прокуратуры.

Как вспоминал Челищев следователи в условиях Гражданской войны и обусловленной ею тыловой разрухой «обрекали себя на мученичество». «Преступлений была масса, сведения о них поступали с опозданием, а найти преступника было почти невозможно, ибо свидетели боялись говорить правду, не уверенные в том, что власть, как в нормальное время, защитит их от тех, против кого оставят показания. К этой неуверенности в потенциях власти существующей присоединялся еще страх перед возможностью возвращения большевиков, а следовательно, уже перед бесспорной опасностью мести со стороны преступников и их близких. И надо сказать, что судебные следователи фактически могли работать по преступлениям, совершаемым в городах, где были их камеры, и в местах, лежащих на линии железных дорог, ибо проникать вглубь участков и в местности более отдаленные не было физической возможности»[102].

Важную роль в системе правоохранительных органов при А.И. Деникине, а затем и при П.Н. Врангеле играли органы контрразведки. Став во главе Вооруженных сил на юге России, Врангель провел реорганизацию и контрразведывательных органов.

Государственно-политическими преступлениями в тылу и в прифронтовой полосе, прежде всего борьбой с коммунистическими организациями и большевистскими агентами, должны были заниматься наблюдательные пункты («контрразведочные органы» по выражению Врангеля) при штабах корпусов, дивизий и полков. Все они подчинялись Особому отделу (контрразведке) штаба Главнокомандующего Русской армии. Приказом Врангеля начальником этого отдела и одновременно помощником начальника Гражданского управления в конце мая был назначен бывший директор Департамента полиции министерства внутренних дел России, сенатор и генерал-майор Евгений Константинович Климович (1871–1930)[103]. Его заместителем стал видный российский криминалист, бывший начальник Московской сыскной полиции, позднее руководивший всем уголовным сыском Российской империи, «гений русского сыска» Аркадий Францевич Кошко (1867–1928).

Поскольку органы контрразведки при генерале Деникине прославились жестокостью и нарушениями элементарных основ законодательства, чем вызвали ненависть населения, Врангель решил поставить деятельность контрразведки под контроль прокуратуры. «Решено было, – писал он в своих воспоминаниях, – возвратиться к существовавшему еще до мартовского переворота (до отречения Николая II от престола 2 марта 1917 года. – Авт.) порядку наблюдения прокурорского надзора за производством дознаний по государственным преступлениям, производимым чинами жандармов»[104].

По согласованию с Главным военным прокурором и начальником Управления юстиции П.Н. Врангель 8 июля 1920 года издал приказ за № 91, согласно которому «наблюдение за производством дознаний по делам о государственных преступлениях было возложено на чинов прокурорского надзора военного и военно-морского ведомств – в прифронтовой полосе и гражданского ведомства в тыловом районе»[105]. Представители прокуратуры обязаны были «иметь тщательное наблюдение за производством дознаний по государственным преступлениям, для чего они должны были присутствовать, по возможности, при всех важнейших следственных действиях и следить за законностью арестов и правильностью содержания арестованных»[106].

Контрразведчики из наблюдательных пунктов корпусов и дивизий обязаны были: «1. Сообщать без промедления прокурорскому надзору военного или военно-морского ведомств – в прифронтовой полосе и гражданского ведомства в тыловом районе – о приступе к дознанию и о всяком заключении под стражу и об освобождении из-под таковой. 2. Входить в соглашение с наблюдающим за дознанием лицом прокурорского надзора в случае необходимости осмотра или выемки почтовой или телеграфной корреспонденции. 3. Исполнять все законные требования прокурорского надзора, как о приступе к дознанию, так и по всем предметам последнего»[107]. Все спорные вопросы должны были разрешаться или главным военным прокурором, или прокурором судебной палаты. Таким образом, можно согласиться с утверждением П.Н. Врангеля, что «за все время гражданской войны это был первый случай, когда дело политического сыска ставилось под контроль… прокуратуры»[108].

Начальник Особого отдела штаба Главнокомандующего генерал-майор Е.К. Климович, получив в августе 1920 года под свое командование и Государственную стражу – специальные части для борьбы с политическими противниками – навел относительный порядок. Даже негативно относившийся к генералу Климовичу председатель Таврической губернской земской управы В.А. Оболенский вынужден был признать, что в этот период «разбои и насилия контрразведки почти прекратились, а уличенные в злоупотреблениях ее чины – наказывались»[109].

Высшим органом, «выполнявшим государственные задачи по соблюдению законности и правопорядка», в системе врангелевской власти в Крыму в 1920 году являлся Правительствующий сенат, размещавшийся в Ялте. Именно Правительствующий сенат сосредоточил в себе высшие кассационные и санкционирующие функции. Сенат узаконил вступление в должность Правителя и Главнокомандующего Крыма барона П.Н. Врангеля и определили законные пределы его полномочий. Сенат занимался проведением жизнь важнейшей земельной реформы, на основе которой, как считал Сенат, «будет строиться мощь России».

Правоприменительная практика в Крыму и Северной Таврии в 1920 году основывалась на восстанавливаемом законодательстве дореволюционной России – на Судебных Уставах 1864 года; Уставах уголовного и гражданского судопроизводства, Уголовного уложения, Военно-судебного устава (с изменениями и дополнениями, внесенными в них вплоть до 1917 года). Еще А.И. Деникин (в июле 1918 г.) указывал, что «действующими признаются все законы, изданные до 25 октября 1917 г., доколе таковые не будут отменены или изменены». Следовало