Книга Его вторая семья - Юлия Гауф

тусклая лампа. На лестнице возле нашей двери сидит муж и терпеливо ждет.

Заметив меня, он поднялся.

— Макара я тебе не отдам, — перевела дыхание.

— Сонь.

— Не подходи. И, вообще. Проваливай отсюда.

— Это сейчас разговор взрослых людей? — Дэн оперся локтем на перила. Дернул рукой и бросил рассеянный взгляд на прилипший рукав. — Черт. А я чувствую — краской пахнет.

Молча взираю на его беду. Как он свою новую кожаную куртку отдирает от перил. Смотрю на красные полосы краски, что остались на ткани.

Там, в прошлой жизни, я бы над ним пошутила. Сказала бы, что он такой красивый. И должен ведь в нем быть хоть один недостаток. Хотя бы испачканная одежда.

Теперь же хочется его идеальным лицом все пролеты в подъезде собрать.

— Твои родители меня не пускают, представляешь? — Денис улыбнулся на один уголок. — Макар мой голос услышал, прибежал. А его в комнату увели.

— И правильно.

— Ты сама себя слышишь? — Дэн приблизился, я отступила. — Соня. Нам всем непросто. Но Макар тут при чем? Не издевайся над сыном.

— Чего?

Проглотила ругательство, что вертелось на языке.

Как он смеет.

Обвиняет меня.

— Денис, уйди отсюда, — попросила и сжала руки в карманах пальто. — Ты выпил что ли? Краски, может, нанюхался? Это я издеваюсь над ребенком?

— Ладно, перестань, — муж привалился спиной к двери квартиры. Пожевал полную губу. И нехотя продолжил. — Если хочешь — я сам уйду. Поеду и сейчас же соберу вещи. А вы возвращайтесь. Там — ваш дом. У нас с тобой конфликт, Соня. Давай не будем втягивать Макара.

— Давай ты просто уедешь.

Денис качнул головой. Запрокинул голову, посмотрел на дверь квартиры напротив.

Полное ощущение, что мы в прошлое вернулись, в то время, когда еще не были женаты. Дэн проводил меня из кино, и мы топчемся в подъезде, не в силах расстаться.

Обнимаемся и целуемся, шепчемся и хихикаем.

И косимся по сторонам, не следят ли за нами соседи.

— Ты слишком жестоко наказываешь меня всего за одну ошибку, — негромко сказал Денис. — Это была только одна ночь. Уже столько лет прошло. Я ведь сказал, Сонь. Что даже не помню ничего.

— Да ладно.

— Правда. Никто этого не хотел. Поля утром рыдала.

— От счастья.

— Соня, — муж шагнул ко мне. — Хватит. Ты зациклилась на мысли, что тебя предали. И не хочешь слышать меня. Мы с Полиной все эти годы жалели о той ночи.

— Так жалели, что ты нас с Макаром в командировки брать перестал, вместе с ней катался по городам, ночевал в гостиницах, — у меня зубы сводит, с такой силой я их сжимаю, пока пытаюсь разговаривать с мужем. — Ни разу за все это время в одной кровати не просыпались, да? Только в то утро, когда Поля рыдала?

Сделала шаг навстречу и задрала лицо.

И тут он замялся.

В глазах мелькнула растерянность.

Он…не сразу ответил.

Было.

И семь лет назад, и потом.

— Проваливай! — повысила голос. — Убирайся сейчас же!

— Соня, — Денис перехватил в воздухе мои руки. И жестко оборвал. — Не вешай на меня лишние грехи. Про ту ночь я признался. И все сделаю, чтобы ты об этом забыла. Но Матвей — его из нашей жизни теперь не выбросишь. Он ни в чем не виноват.

— Мне плевать, — дернулась, высвобождаясь. — Я не рожала никакого Матвея.

Муж сунул руку в карман куртки, достал телефон. Включил какую-то запись и повернул экран ко мне.

— Смотри внимательно, — попросил. — Матвей нарисовал нас. И тебя. Мой сын понимает, что ты для меня важна. Что я тебя люблю. Давай не будем ломать детям психику. И на его день рождения…

Сейчас я убью мужа и меня посадят.

Ударила по телефону, и сотовый полетел Дэну под ноги.

Сапогом наступила на трубку, каблуком толкнула и швырнула вниз по ступенькам.

— Так езжай, чего ты здесь, забыл? — закричала на весь подъезд. — К Матвею своему езжай и к Поле! Рисуйте там вместе, празднуйте, трахайтесь, а потом всем нашим знакомым сказочки лейте в уши, как вы жалеете про ту сраную ночь!

В наступившей тишине оглушительно громко щелкнул замок и открылась дверь нашей квартиры.

Денис схватил меня за руку и потащил по лестнице вниз.

— Не тронь, — дергаю руку в его мертвой хватке, цепляюсь за перила и на свежей краске липнут ладони, муж тащит меня за собой, пролет за пролетом, на первый этаж. — Денис!

— Да не было бы у нас с ней ничего, если бы ты меня тогда не кинула! — он резко остановился, и я налетела на него. Муж отбросил мою руку, но я замахнулась другой, оставила на его щеке красные полосы.

— Я тебя кинула? Я боялась, что тебя покалечат на твоем проклятом ринге, а ты к подруге моей побежал… — конец моей фразы смазался писком домофона. Денис вывалился на улицу, я за ним на крыльцо.

Мы оба измазаны в краске, и одежда, и руки, тяжело дышим.

— Ты и тогда меня кидала, чуть что к родителям сматывалась, я из-за тебя с отцом полгода не разговаривал… к черту.

— Вини во всем меня, давай, и сейчас тоже беги! — крикнула, когда компания с бутылками у подъезда в стороны отшатнулись, и муж, злой как дьявол, пролетел мимо них ураганом. — Пусть Поля тебя утешит, а наутро вместе порыдаете! — провела ладонями по растрепавшимся волосам и спустилась на деревянных ногах, увидела, как машина Дэна, взвизгнув шинами, рванула со двора.

Упала бы, здесь же, но сзади меня подхватили крепкие руки.

— Доченька, — прозвучал над ухом взволнованный голос папы. — Тихо. Успокойся. Старый я дурак. Надо было раньше выйти. И морду начистить этому павлину. Что же я. Мать отговорила. Пусть, мол, сами разберутся. Сонечка, пойдем в дом.

Стою и холодный воздух ловлю открытым ртом. Свежий ветер студит разгоряченные щеки. Ресницы мокрые.

Но даже сквозь пелену в глазах вижу, что…машины моей нет.

— Пап, — шепнула и сделала пару шагов вперед. Встряхнулась, приходя в себя. — Похоже, машину угнали.

— Какую машину? — не понял папа, — что ты такое говоришь?

— Мою машину, — повторила уже увереннее. — Я ее вот тут бросила. На бордюр заехала. Почти в качели врезалась, видишь, след? Да, она здесь была.

— А ты не закрыла ее? Доченька, бог с ней, с машиной. Давай домой. Чаю выпьешь. А утром съездим в отдел, заявление напишем.

Прижала грязные ладони к лицу.

— Соня.

— Я сейчас поеду, — выдохнула и развернулась. Наткнулась на встревоженный папин взгляд и усилием заставила себя улыбнуться. — Всё в порядке, пап. Не волнуйся только. Прости, что мы там раскричались. Я