Книга Сады Рэддхема - Лана Фиселлис

что ж, извини. – На сумке щёлкает замок. – Я, наверное, разбудила тебя. Извини и за это. Ох, чёрт. Слишком много слова «извини». Из… – Агата прикусывает язык, и я стараюсь сдержать тихий смешок. – Хотела дать тебе поспать ещё немного, но, видимо, я слишком громкая. Знаешь, в прошлом я спала одна в большо-о-ой комнате, и у меня не было подобных… забот.

На лице сама собой расползается слабая улыбка. Агата начинает мне нравиться. Открываю веки, наблюдая за тем, как она с тихим бормотанием роется в сумке. Длинные тёмные волосы распущены. Настолько темного оттенка мне видеть ещё не приходилось, словно сама ночь поселилась в её волосах, как в гриве той лошади, что…

Вздрагиваю, одёргивая себя, и моментально отворачиваюсь в сторону. Пальцы хватаются за край одеяла – оно больше похоже на простыню. Откидываю его в сторону, опуская ноги на пол. С кряхтением сажусь на постели, потирая глаза подушечками пальцев. Тело ломит, словно прошлым вечером мне пришлось таскать что-то тяжёлое.

– Я принесла нам немного воды, чтобы мы смогли умыться. Я уже, так что… – Девушка кивает на пол, где стоит металлический тазик. – Завтракать будем не здесь. Возьмём еды с собой.

Нужно встать на ноги, но я понимаю, что если нагнусь, то просто не смогу потом распрямиться. Поэтому медленно сползаю, чувствуя, как напрягаются мышцы, издавая болезненно-жалобный стон. Агата не сдерживает тихого смешка. Всё внутри такое натянутое и напряжённое…

Новость про завтрак не особо меня расстраивает. Вчерашний ужин я съела с трудом – как вспоминаю, так к горлу подкатывает тошнота. Если попытаюсь что-нибудь съесть сейчас, то придётся искать тазик поглубже. Я даже радуюсь, что не потребуется заталкивать в себя ещё одну безвкусную похлёбку.

Зачерпываю ладонями едва тёплую воду, смывая с лица сонливость. Не помогает, но чувство помятости проходит.

– Как ты себя чувствуешь? – Агата пальцами расчёсывает длинные волосы, заплетая в косу, и перевязывает кончик шнурком. – Вчерашний отвар должен был помочь, но… если честно, я никогда не сталкивалась со стабилизацией утопленников. – Она съёживается и отводит взгляд.

– Мне стоит поздравить тебя с дебютом? – вяло усмехаюсь я. – Хотела бы я сказать, что никогда не была в роли утопленницы, но врать не очень хорошо.

Девушка прыскает от смеха, но тут же снова прикусывает язык. Наверное, смеяться над подобными вещами… неправильно?

Дверь скрипит; я оборачиваюсь слишком резко. Голову простреливает болью. Хмурюсь, опускаясь на кровать, и закрываю глаза. Комната начинает кружиться. Оставь я глаза открытыми – и это непроходящее чувство сожрало бы меня.

Медленно приоткрываю один глаз, встречаясь взглядом с Элиотом. Замечаю, что он уже одетый и умытый. Сумка его явно тяжелая, оттягивает плечо парня – он уже готов к путешествию.

– Доброе утро, – глухо бросает тот, входя в комнату и направляясь в мою сторону.

Несмотря на то что волосы его растрёпаны, выглядит Элиот достаточно свежо. Камзол на нём, в отличие от наших, не имеет ни единого залома или какого-нибудь несовершенства, а сапоги начищены до блеска.

– Доброе, мистер чистые сапожки, – выдыхает Агата и поднимается с постели. – Даже в вонючем трактире похож на чёртового принца.

Элиот цокает и протягивает мне руку. Я не мешкая хватаюсь за неё. Он чуть сгибается, чтобы придержать меня за спину. Без помощи я бы точно феерично завалилась назад. Поднимаюсь медленно – если потороплюсь, то точно закружится голова. Как же неприятно снова чувствовать себя беспомощной.

– Спасибо, – тихо бурчу я, кое-как дойдя до стены, и наваливаюсь на потрескавшуюся поверхность плечом.

Элиот улыбается уголками губ и коротко кивает.

– Надеюсь, ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы ехать верхом вместе с Агатой. – Он указывает в сторону двери. – Задерживаться опасно. Едем сейчас. – А затем разворачивается на каблуках сапог, бросая перед тем как выйти: – Пять минут, Агата. Не тридцать пять, не сорок пять.

Девушка фыркает, в пару шагов оказываясь около меня и накидывая мне на голову капюшон. Разглаживает складки плаща, поплотнее затягивая кожаный шнурок в косе.

– На первом привале постараюсь что-то сделать с твоими волосами. Белый цвет слишком сильно бросается в глаза. – Она заправляет выбившийся локон за ухо. – А сейчас нужно ехать. Мы направляемся к восточным границам Рэддхема. Там у нас есть союзники.

Агата отходит от меня на шаг и поправляет ремешок сумки, после чего протягивает руку. Я вкладываю свою ладонь, вновь принимая помощь от совершенно незнакомого мне человека. Однако Агата… Агата кажется мне знакомой: цвет глаз, чернота волос, бледность кожи, черты в целом – я где-то её видела.

Мы спускаемся по тому же пути, по которому поднимались сюда вчерашним вечером. Только вот вчера мне было явно не до разглядывания окружающего интерьера. Да и рассматривать на самом деле нечего: деревянные стены с торчащими занозами. Не удивлюсь, если в них живут мыши и другая живность.

Минуя первый этаж, выходим на улицу. В носу пощипывает от мороза, а глаза слезятся от белизны снега. Агата первой садится в седло, мне же забраться туда снова помогает Элиот. Я размещаюсь позади, обхватывая руками талию девушки. Элиот ловко запрыгивает на соседнюю лошадь, кивая Агате, и она натягивает поводья. В фильмах и сериалах езда на лошадях казалась мне лёгким и приятным занятием, но в реальности я чувствую себя мешком с картошкой. Приходится напрягать живот, ноги и спину, чтобы не скатиться вниз.

Первый привал проходит тихо и спокойно. Пока Агата заплетает мои волосы в тугую косу, Элиот нагревает воду; я даже не понимаю, когда он успевает это сделать. Завтракаем минут десять, а потом вновь отправляемся в путь. Внутрь затолкать ничего не удаётся – кроме чая и чудо-отвара Агаты.

* * *

Мы едем в тишине, только Агата изредка спрашивает о моём самочувствии. Иногда мои новые знакомые переговариваются между собой, но разговор так и не завязывается. Да и разговаривать мне особо не хочется: голова болит, глаза слипаются. Всё, на что у меня хватает сил, – это рассматривать деревья. Кругом скучные, однотонные, тоскливые пейзажи. От голых стволов со временем начинает рябить в глазах. А сугробы приедаются, пускай сначала я по-настоящему ими интересуюсь. В городе даже глубокой зимой снег был редкостью. А если и выпадал, то либо таял, либо превращался в месиво из грязи.

Зато я могу получше разглядеть своих спутников и переварить информацию. Лицо у Элиота доброе, выражение – немного отстранённое. Он так… спокоен. Карие глаза смотрят чётко перед собой. Спина прямая, подбородок вздернут. Теперь я понимаю, почему Агата добавила столь издевательское «принц», когда хотела уколоть его за начищенные сапоги. Они как будто знают