Книга Сказы и поверия города Й - Влад Бобров

с вашей ногой? Вы ранены?

— Нет. Да. Со мной всё хорошо. А это так… Царапина, потом забинтую.

В этот момент посетителю показалось, что у Буйнова глаза разъехались в разные стороны.

— Может вам…

— Поезжай, Дим, у меня есть дела. Не мешай.

— Как скажете. Всего доброго, Владислав Максимович.

Приятель уехал. Сам же Буйнов установил капканы у парадной двери и позади дома, перевязал ногу, уселся на диван и стал заряжать ружьё.

— Осталось только подождать.

Стемнело. В этот час всё живое в радиусе семи километров относительно дома замолкло в ожидании действий. Кто же победит, человек разумный со степенью бакалавра экономических наук или пёс с шишкой на лбу от удара твёрдым куском колбасы? Веки Влада тяжелели, ружьё почти вывалилось из рук. Ещё мгновение, и настиг бы сон, но тут раздался щелчок капкана возле входа и болезненный визг собаки.

— Ну наконец-то.

Владислав Максимович представил себе раненую собаку и ему стало её очень жалко.

— Что же я наделал?!

Влад побежал на улицу, но сам чуть не угодил в капкан. Первый сработал, а второй, который, по идее, должен был стоять позади дома, лежал перед самим входом и был накрыт листьями.

— Что за чертовщина?

Как только Влад об этом подумал, свет погас. Буйнов забежал в дом, запер все двери и закрыл окна.

— К чёрту. Если не я тебя убью, то служба по отлову собак сделает это.

Минута, две, три… Влад уже начал успокаиваться, как вдруг услышал рычание и тут же выстрелил в сторону, откуда, по его мнению, доносился шум. Рычание не умолкало. Пёс стал бегать в темноте вокруг Влада, а тот начал стрелять, пытаясь попасть в него. Никогда Буйнову не было так страшно: пальцы его рук дрожали, каждый шорох заставлял вздрагивать. Ему казалось, что это была не одна собака, а легион псов, окруживших его. И Буйнов стрелял, но патроны закончились, а он всё равно нажимал на курок, думая, что это поможет.

На помощь пришёл знакомый, потому что не хотел оставлять Владислава Максимовича в таком состоянии. Когда-то он читал статью о людях, страдающих неврозом, и не мог не помочь своему другу.

Услышав выстрелы, он не растерялся и позвонил в полицию. Так Буйнов оказался в полицейском участке. Он не отвечал ни на один вопрос, а что-то всё время бормотал о собаке. Чувствуя гордость за свой поступок, знакомый Владислава Максимовича со спокойной совестью уехал домой.

Этой же ночью в участок приехала машина психиатрической больницы и забрала Буйнова. На Влада нацепили смирительную рубашку и привязали его к медицинской каталке. Машина тронулась, а фельдшер заверил Буйнова, что с ним всё будет хорошо. К сожалению, доктор соврал: через некоторое время Влад услышал знакомое рычание. Буйнов хотел позвать на помощь, но неприятный вкус крови во рту мешал ему крикнуть. Тогда он громко застонал. Машина остановилась, и фельдшер решил посмотреть, что случилось. Вряд ли можно представить удивление врача, когда тот обнаружил пациента без носа. Тут же доктор перевязал бедолагу и вколол обезболивающее.

— Федь, — крикнул он водителю, — Ты не поверишь, но этот сам себе нос умудрился откусить. Это было невероятно, но в медкарте, кроме этого, указать было нечего.

— Это не я! Это собака! Собака! — протестовал полоумный банкир.

— Тише. Тут нет никакой собаки. Успокойся, сейчас мы тебя привезём в палату, и всё пройдёт.

На следующий день у Буйнова обнаружили «психическую болезнь», которой он никогда не страдал, и прописали курс лечения. Теперь Влад потерял всё. Пока он находился в «оздоровительном учреждении», как некоторые называли психушку, в его дом ударила молния, а компания по производству стирального порошка, в которую он вложил большую часть денег, разорилась. Теперь ему осталось только небольшое окошко, из которого был виден крошечный кусочек неба. Так как нашего героя считали буйным из-за фокусов с собственным носом, его не выпускали на улицу и к другим пациентам. Буйнов был сломлен. На своем примере он понял, как может быть слаб человек не только физически, но и душевно. Однако проблемы на этом не закончились. Влад подолгу смотрел в одну точку на стене и со временем разглядел морду той псины. И не только в этом месте. Эта морда была везде. Он просил перевести его в другую палату, но врачи не спешили выполнять эту просьбу…

Прошло пятнадцать лет. Владислав Максимович изменился. Он не только выздоровел, но и стал высококвалифицированным психиатром. Пока Буйнов находился в психиатрической больнице, он решил повысить качество лечения, и добился этого. Больше того, он теперь управляет той больницей, где лечился сам.

И всё было хорошо, но вот однажды…

— Вижу: ты легко отделался, — услышал он хорошо запомнившийся голос. — Я когда-то тоже был владельцем банка, а эта псина лишила меня всего из-за того, что я её пнул. Разве это справедливо? Но я рад, что ты справился.

— Всё зависит от человека. Я не хотел жить как пациент психушки и изменил свою жизнь. Тебе следует сделать то же самое. Кстати, держи.

Владислав Максимович швырнул бездомному мелочь, а потом двадцать секунд смотрел себе на руки. В принципе, это не самое странное, что может делать человек, но Буйнов видел не руки. Вместо них он видел вечно лающие собачьи головы. И вместо человеческих голов ему мерещились головы собак. Чуть ли не все предметы казались собачьими головами в больном воображении Буйнова. Бездомный не прав. Влад страдал каждое мгновение своей жизни, но не терял надежды.

Свалка

Солнце взошло. Наверное. Его нельзя было рассмотреть через огромное облако пыли, нависшее над свалкой кассет. Да и место выбрали для свалки не самое живописное. Пустырь. Когда-то на его месте было озеро Цукенгор. Огромное и чистое — его даже хотели назвать морем, но время взяло своё. Людям в Йехенбахе, и тем, которые там жили, и тем, которые там воевали, не хватало воды. Пришлось перенаправить всю бесценную влагу туда. А власти подумали: «Зачем территории зазря пропадать?» Через тридцать секунд после осушения там появился первый мусор. Затем всё дно огородили метровым забором и стали складировать там ненужный хлам и кассеты. В своё время они были популярны до безумия. В каждом доме, даже у самой бедного человека, было их минимум штук сто, сто двадцать, не меньше.

Свалка Цукенгор стала прибежищем многих несчастных бездомных. Одни не хотели работать, другие потеряли всё после знаменитого йехенбахского дождя. Дождя из градин размером с гранату, некоторые достигали массой до восьмидесяти килограмм. А остальные жители свалки скрывались от закона.

Цукенгор был огромен. Только