Книга Я – хранитель света! - Викки Латта

тобой – нет. А это дурной тон.

– Прощай! – так, словно желала мне поскорее сдохнуть, прошипела рыженькая. – На всякий случай два раза. И за меня, и за тебя.

– Я так не могу. Совместное сидение в кустах сближает… К тому же я к тебе успела привязаться.

– Тогда поскорее отвяжись! Пока нас мажорики не увидели, а местная охрана не поймала и не сдала законникам за проникновение в частную жизнь. Мне еще одни исправительные работы не нуж…

Но было поздно. Тот, Льняной, которого я с легкой руки делала не просто светским львом, а алкогольвом, не иначе как из мести заорал:

– Вон там еще одна, рыжая, в кепке!

После этих слов моя туевая соседка тут же, уже не пытаясь маскироваться, рванула с места так, что мировые рекордсмены по бегу нервно закурили бы в сторонке.

Я припустила за ней. Холодный ветер ударил мне в лицо. Запнулась о какой-то корень, выступавший из земли, и почувствовала, как теряю равновесие. Взмахнула руками, пытаясь его удержать.

Из горла вырвался то ли судорожный вздох, то ли оборванный крик. Сама не поняла. А затем я все же не устояла на ногах и полетела макушкой вперед. Прямо в газон. И сделала это в лучших традициях любителей нырять с бортика. Правда, руки не вытягивала, а, наоборот, согнула так, чтобы защитить свою неразумную головушку. А ноги согнулись сами собой, так что колени оказались у подбородка. Как итог – я прокатилась этаким клубочком по лужайке.

В этот момент надо мной что-то пролетело. Судя по опалившему спину жару – пульсар. Мать его! Боевой пульсар. Это я смогла осознать, лишь когда мое удирание в фирменном стиле мяча закончилось и я, оттолкнувшись ногами от травы, стартанула из полусогнутого положения. Вот тогда и смогла увидеть, как огненный шар, с которым я разминулась по счастливой случайности, врезался в ствол, что маячил впереди.

Только вот перед тем, как поджечь кору, которая сейчас пылала огнем, пульсар еще успел чикнуть по ремню граверата. И сейчас тот валялся на газоне, а журналистка – убегала, и в ее руке был лишь остаток лямки, что крепился к кофру камеры. Видимо, рыжая не захотела рисковать шкурой и возвращаться за сенсацией.

Я лихорадочно обернулась и увидела, как к лежащей на траве камере бежит Стилл.

Скорее на рефлексах, не особо отдавая отчет, что творю (и вытворяю тоже!), я ринулась наперерез Стиллу к гравирату. Краем глаза успела увидеть, как в ладони стоявшего на террасе Льняного зажигается еще один пульсар. Пьяным зайцем резко метнулась в сторону, сбивая прицел в тот момент, когда огненный сгусток сорвался с пальцев блондина. А затем одним прыжком достала валявшуюся на траве камеру и, подхватив ее, припустила прочь.

Жаль только, что Стилл, увидев, что компромат удирает от него, ринулся за мной. Вот демоны! Никогда не могла предположить, что буду мечтать избавиться от Дэна. Но вот смотри ж ты! Оставалось только гадать, узнал ли он меня в этом страшном платье со спины, но проверять отчего-то очень не хотелось. Может, потому, что на него в этот момент снизошло состояние, которое барды древности именовали вдохновением боя, а простые смертные – озверением.

Потому я, сделав несколько судорожных вдохов, оттолкнулась подошвами сапог от травы и помчалась прочь, особо не разбирая дороги.

Начался сумасшедший, стремительный и неумолимый бег. Мои ноги работали быстрее, чем я могла когда-либо себе представить, и я буквально ощущала, как разливается по жилам неразбавленный адреналин, напрочь вытесняя оттуда кровь.

Вылетела на улицу, по которой в час пик машины двигались неторопливым плотным потоком. Пересекла перекресток на так вовремя загоревшийся сигнал для пешеходов и ринулась вперед. Квартал. Еще один. Сквер. Ограда стройплощадки выросла передо мной внезапно. Я с разбегу буквально перелетела через нее. И снова вперед.

Я неслась с такой скоростью, что казалось, земля подо мной начинает трястись. Страх быть пойманной придавал сил прыгать с одной вбитой в землю сваи на другую, словно я скакала по ступеням лестницы.

Я бежала все быстрее и быстрее, преодолевая каждую преграду на моем пути. Прыжок – и носилки с кирпичами остались позади. Нырок, падение на пол, перекат – и бетономешалка за моей спиной. Жаль только, что нельзя было так же легко отделаться от преследования.

Но я была полна решимости оторваться от Дэна. Не сегодня. Не сейчас. Не так… Поэтому в Преисподнюю боли и усталость, которые начали охватывать тело.

Быстрее. Быстрее. Быстрее. И вот топот, что бил по моим оголенным нервам, как ударник – палочками по барабанам и тарелкам на своей установке, стих.

Отстал.

Получилось. Оторвалась. Останавливаюсь только на мгновение, чтобы вздохнуть и оглядеться. На моих губах блуждала полусумасшедшая улыбка. Пот тек по спине градом. И… резкий удар сбил меня с ног. Тяжелое тело навалилось на меня, подмяв. Мы перекатились несколько раз. И когда остановились, я почувствовала спиной холод бетона.

– Ты!.. – спустя одно томительно долгое мгновение пораженно выдохнул Дэн почти мне в губы. И стало предельно ясно: со спины он меня не узнал. Совершенно.

– Я, – подтвердила очевидное и задалала сакраментальный вопрос: – И что дальше?!

– Зачем? – продолжая давить на меня как психически, так и всей массой своего тела, спросил Стилл.

– Что зачем? – не поняла я.

Да уж, содержательный у нас получается разговор.

– Сначала специально попалась мне на глаза, потом шпионила, – доходчиво прорыч… объяснил мне Стилл. – Что, добывала сенсацию?

– Мне лишь нужно было тебя увидеть! Я ничего не добывала! – рявкнула в ответ и ощутила, как дрожь охватывает меня, а за ней накатывает волной истерика. Обычно у большинства это проявляется в виде криков и слез, но я и нормальность были похоронены явно в разных могилах.

– А граверат ты тоже прихватила «нечаянно»? И удирала от меня быстрее пульсара, потому что так хотела лицезреть?

Он мне не верил. Ни единому слову. И это было самое страшное. Когда тебя забывают. Совсем.

Судорожно сглотнула. Мой пульс участился настолько, что нельзя было различить отдельные удары. Все они слились в один гул. Так гудит рой разъяренных пчел, готовых вот-вот броситься на тебя. Так звучит утро столицы, увязшее в торосе автомобильных пробок.

Мое сердце билось так сильно, что казалось, еще чуть-чуть – и оно разорвется. Тело затрясло, меня бросало одновременно и в жар, и в холод. Мышцы одеревенели настолько, что я не могла пошевелиться. Даже сделать глубокий вдох. Говорят, так бывает перед панической атакой. Может быть. Никогда их не испытывала, но вот… Наверное, мой страх просто стремительно эволюционировал.