Книга Большая медленная река - Павел Сергеевич Иевлев

поздно. Бросай обратно якорь, пацан, и тащи «Миротворца». Вон, плывёт, болезный… О, а вот два других за ним сиганули. И правда, ещё двое были, целый экипаж. Наверное, смотрели на нас в иллюминаторы, вот и словили триггер. Но плавают паршиво, лысая не в пример резвее шуровала. Не потопли бы…

— Ну, вот, — сказал Ингвар, укладывая на палубу последнего, — я был нежен как мог. Неловко вышло — встали поторговать, а получили по башке. Техническая накладка. Кстати, кому было велено солярку из канистры в бак перелить? Что ты глазки синие отводишь? Да-да, тебе, мой юный друг. А кто провтыкал этот момент? Тоже ты. Считай, что они от тебя по башке выхватили, предварительно искупавшись. Но извиняться будем позже, а сейчас давай доставим их обратно на теплоход, пока они без сознания. Разложим по каютам и сделаем вид, что так и было. Поднимай якорь, солярку я уже перелил.

— Что там лысая? Нервничает? Ещё бы! Наше поведение с берега выглядит, надо полагать, весьма подозрительно. Как будто я на старости лет опять в пираты подался. Чем не абордаж, ей-богу! — сетует Ингвар, залезая на возвышающийся над ним борт теплохода. — Сейчас верёвку скину, привязывай этих горе-моряков. Да не так, ты что! Подмышками пропускай… Нет, сейчас сам спущусь, погоди. Вот так, так и так — называется «беседочный узел». Запомни, пригодится. Мы ещё сделаем из тебя настоящего матроса!

— Ух, этот был тяжёлый! Чуть спину не сорвал. Залезай, пацан, посмотрим, что тут у них интересного. Но сначала растащим их по каютам и запрём. Нет, давай вместе. Хотя бы ноги тащи, чтобы не волочились!

— Вот, это точно капитанская каюта. Во-первых, самая большая, во-вторых, рядом с радиорубкой. Затаскиваем Зоряна. Да, радиохлама у него и правда полно. Жаль, я не разбираюсь, было бы интересно послушать эфир. Эта каюта, скорее всего, механика — вон, комбез замасленный валяется. Который из этих двоих механик, несложно опознать по рукам. Смазка не отмывается. Тащим его сюда. Значит, методом исключения, следующая открытая каюта второго парня. Здоровый чёрт, накачанный. Нам повезло, что плавает плохо, и пока до нас доплыл, уже вымотался. Такого угомонить было бы непросто. Всё, запираем. Будем уходить — откроем. Нет, мы не сразу уйдём, пацан. Неужели тебе не интересно, что у них тут есть? Лично мне — ещё как интересно. Раз уж я ненароком взял это судно на абордаж, то надо хотя бы посмотреть, что за приз достался. Пошли на экскурсию, пацан!

— Так, это машинное… Неплохой дизелёк. Интересно, но неактуально. Солярки нам пока что хватает. Здесь гальюн — это сортир, по-морскому. Интересно, как они туда ходят? По очереди, предупреждая громким криком, чтобы не встретиться? «Механик идёт срать! Механик идёт срать! Механик срёт! Механик просрался!» А здесь камбуз. Ох, каши у них до черта. Загадочный продукт, откуда он в таком количестве взялся? Так-то грех жаловаться — нажористый, а если верить упаковке, ещё и содержит все витамины на свете. Но вкусы… Ни одного же нормального! Ни одного! Вот что такое «курпялия»? — спросил Ингвар, вытягивая наугад пакет из ящика. — Спорим, и слова-то такого нет? Звучит чистым издевательством.

— Тут у них чуланчик. Вёдра, швабры… А тут заперто. Интересно, что же такое они сами от себя запирают? — Ингвар пнул стальную дверь с кустарно приваренными ушками для большого висячего замка.

— Кто там, снаружи? — послышалось из каюты глухо.

— А внутри кто?

— Незнакомый голос, — удивился запертый. — Я Стефтан. А куда делись те уроды?

— Если ты про экипаж этого плавучего ларька, то они прилегли отдохнуть.

— Но живы?

— Живы, живы, просто лёгкий бытовой травматизм.

— Жаль.

— Экий ты строгий, Стефтан. Ты зачем тут сидишь?

— Затем, что меня тут заперли, разумеется.

— Это не «зачем», это «почему».

— В широком смысле — я товар. Меня везут на продажу. Под замком, чтобы не сбежал. Вон, видишь, выдвижной лоток? Туда мне суют еду. Так они меня не видят и не бесятся. А ведро я сам в иллюминатор выливаю. Воняет от него — ты себе не представляешь…

— А нафига тебя кому-то покупать? Сейчас бесхозных людишек полно, пошёл да бесплатно наловил, если надо.

— Я врач. Врачей мало осталось, не наловишь. Мы спасать людей пытались, когда уже надо было от них убегать… Мне просто повезло. Ну, я так думал, пока не оказался тут.

— Но ты же всё равно не можешь… Хотя да, снотворные же.

— Вот, ты сразу догадался. Пациента можно расспросить о симптомах без визуального контакта, потом усыпить и сделать все необходимые манипуляции. А иногда достаточно сказать, какие лекарства нужны. Лекарств много осталось, а какое от чего — мало кто знает. Так что я ценный товар, меня уже третий раз перепродают.

— Надеюсь, с хорошей наценкой?

— Без понятия, мне ценник не озвучили.

— Надо же, даже в этих условиях люди ухитряются друг друга запрягать и ехать, ножки свесив. Интересно было бы узнать, кто покупатель, но ты, поди, не знаешь.

— И знал бы — не сказал. Не хочу, чтобы и ты меня продал.

— Нет, я честный капитан пиратов. Работорговля — не моё.

— Неужели отпустишь?

— Конечно. Свободу попугаям.

— Каким попугаям?

— Не бери в голову. Сейчас у капитана пошарю насчёт ключа, никуда не уходи… Вот, замок снял, но ты не выходи пока, подожди, пока мы отчалим. Дальше делай что хочешь, но я видел на корме шлюпку. Захватывать теплоход не советую, один ты с ним не управишься.

— А разве ты его не захватил?

— Ну, так, на полшишечки. Случайно вышло. Мне он, в общем, ни к чему — великоват. У меня свой есть, поменьше. Так что пошарюсь, возьму, что понравится, и свалю. Раз они работорговцы, то моральные ограничения на их имущество не распространяются. Законный трофей.

— А я мечтал — мне бы такой пароходик!

— Нафига?

— Сделал бы плавучую клинику. Подошёл к берегу, выдвинул… как там это у моряков называется? Помост?

— Сходни. Или трап.

— Да, оно самое. И подлиннее, чтобы безумием с берега не цепляло. На входе — кабинка закрытая, туда пациент заходит, а через тонкую стенку — врач сидит. Они друг друга не видят, поэтому не бесятся. Пациент рассказывает, что болит, а врач