Книга Спят курганы темные - Максим Дынин

рано утром кто-то видел, как его уводили сепары в сторону Саур-Могилы. Насколько мне известно, для вызволения пана Моравецкого был задействован наш человек у сепаров, и мы надеемся, что его сегодня спасут из неволи. Ждем его ночью, после захода солнца.

Я лишь кивнул, но в груди у меня все бурлило от злости. Больше всего мне хотелось сделать то, чего я себе почти никогда не позволяю – длинно и многоэтажно выматериться. Этот Моравецкий возомнил, что он сверхчеловек, для которого Донбасс что-то вроде африканского заповедника, где можно поохотиться за живой двуногой дичью. А ведь совсем недавно пшеки были «неграми Европы», а теперь, видите ли, запанували. И этот пан вместо того, чтобы заниматься своими прямыми делами, решил сделать несколько селфи с трупами погибших ополченцев – сепарами я их про себя никогда не называл. Причем одно дело, когда враг хорошо вооружен, и ты имеешь реальный шанс в ответ получить пулю, и другое – когда ты охотишься на шахтеров и таксистов, которые вооружены кое-как и часто толком и воевать-то не умеют.

Впрочем, я вообще не одобряю то, что происходит на Украине с конца восьмидесятых. Но я все еще ношу форму Нэзалэжной Украины и делаю свою работу так, как я ее привык делать. Все-таки я ей присягал… Хотя, конечно, до того я давал присягу Советскому Союзу, и ее, по сути, нарушил.

Эх, говорила мне тогда супруга – плюнем на все и уедем в Россию. Но я подумал – здесь у нас квартира, родители – мои в Киеве, ее в Крыму, дача в Любимовке под Севастополем… А в России все придется начинать с нуля. И скрепя сердце я принес-таки новую присягу, успокаивая себя тем, что СССР больше нет. Хотя совесть свербила и тогда, и в 2005 году, и тем более сейчас.

По отцовской линии я происхожу из русских офицеров, еще в восемнадцатом веке обосновавшихся в Киеве. Мой прадед был одним из тех, кто выбил во время Гражданской петлюровцев из русского Киева, а его брата до того замучили в Политехническом музее. Мой дед прошел всю Великую Отечественную, мой отец успел повоевать и в Анголе, и в Афгане, а я в 1983 вступил в доблестные ряды КГБ.

И оказался – сам не знаю, как – в одном засекреченном отделе, известном среди посвященных под именем «голубой», который занимался необъясненными наукой явлениями. Должен сказать, что почти каждый раз находилось вполне прозаическое объяснение тому или иному феномену, хотя, конечно, многие вещи наши ученые так и не могли объяснить. Но не будем отвлекаться.

В мае 1985 года, после известных событий, меня перевели из Москвы в Киев – мы занимались изучением возможных аномалий, связанных с катастрофой на Чернобыльской АЭС. До сих пор у меня стоят перед глазами брошенные деревни и колхозные фермы, поля, заросшие кустарником и бурьяном. В этих деревнях на нелегальном положении проживали старики и старухи, которые вернулись в свои дома, чтобы там умереть. Они уже ничего на свете не боялись и лишь отмахивались от нас, как от надоедливых мух, когда мы предлагали помочь им покинуть зараженную зону.

Скажу честно – ничего такого, что могло бы подтвердить существование каких-либо необъяснимых и таинственных явлений, мы так и не нашли. Довелось нам видеть странных рыб и животных, но они, скорее всего, были обычными мутантами – радиация в Зоне была вполне реальная, и мы там старались лишний раз не задерживаться.

В конце девяносто первого я стал «громадянином Нэзалэжной Украины». Кто знает, как изменилась бы моя жизнь, если бы я тогда внял просьбам супруги и уехал в Москву, тем более что мой бывший шеф – ныне он был главой всего отдела – усиленно звал меня к себе.

Но, как говорится, что выросло, то выросло, и я остался в составе сильно урезанного отдела в Киеве, а через два года, когда его расформировали, перешел в аналитический отдел, где специализировался на США, Канаде и Западной Европе.

Я благополучно пережил все пертурбации – и приход к власти Кучмы с его «Украина – не Россия», и его перевыборы, и «Украину без Кучмы», и третий тур и «избрание» Ющенко, и возвращение Януковича… А в марте этого года целый этаж в штаб-квартире СБУ в Киеве заняли наши «коллеги» из США, которые сразу же постарались показать всем, кто в доме хозяин.

По их рекомендации (читай – приказу) практически сразу же выперли на пенсию многолетнего – и весьма толкового – начальника аналитического отдела. Вместо него назначили молодого человека, чьим единственным достижением до того момента было тернопольское происхождение вкупе со знанием тамошней гвары и так называемой литературной мовы (для меня литературный украинский язык – это Котляревский или, на худой конец, Шевченко, а не Андрусевич со товарищи). А через неделю в мой кабинет вошли четверо – некий американский «специальный агент» (офицеров в ЦРУ, кстати, нет), начальник отдела, и двое звероподобных ребятишек, коих я раньше не видел – не иначе как из какой-нибудь «самообороны майдана».

Американец заговорил по-английски; я этот язык знаю в совершенстве, но один из майданутых перевел сказанное на плохую мову. В общем, мне было заявлено, что они не уверены в моей лояльности, и потому у меня есть выбор – добровольно уйти на пенсию в тот же день, либо отказаться, но тогда меня уволят приказом – по статье, которую для меня подберут, уж не беспокойтесь. Правда, после этого мне весьма затруднительно будет найти хорошую работу в любом серьезном учреждении.

Когда я согласился на первый вариант, один из майдановцев выдал мне картонную коробку, и я сложил туда то немногое, что принадлежало лично мне – фотографии жены, сына и дочери, кубок, некогда завоеванный отпрыском в соревнованиях по футболу, коробки с чаем и сахаром, чашку, кипятильник (знаю, его было запрещено держать в кабинете, но их все держали, наплевав на запрет) и зарядку для телефона. Но не успел я выйти из кабинета, как на пороге, как чертик из табакерки, нарисовался бывший мой коллега, которого я давно уже не видел.

– Что здесь происходит? – спросил он у громил по-русски.

Те объяснили на мове, что пан Кононов уходит на пенсию.

На что тот сказал:

– Вот другой приказ. Пан Кононов поступает в распоряжение Отдела по необъясненным явлениям.

Оказалось, что его воссоздали, а меня решили туда определить, а подпись на бумаге была пусть не главы СБУ, но одного из его заместителей, да еще и с визой какого-то