Книга Однажды в СССР - Игорь Борисович Гатин

что ответить. Ответ существовал. Но почему-то не шёл на ум именно сейчас, когда был так необходим.

– Ладно, давай спать.

* * *

Разделись, потушили свет. Олег вскоре задышал ровно – уснул. Ромка ворочался, хотя, казалось, донесёт голову до подушки и вырубится. Он мысленно продолжал спор с другом. В словах Олега многое было бесспорным – в стране действительно катастрофически не хватало предметов даже первой необходимости, не говоря уже об импортных товарах, которые были на порядок качественнее. И то, что окружающие, практически все, с кем приходилось общаться, разделяли взгляды Олега на жизнь, тоже было правдой.

О причинах и последствиях тотального дефицита он сейчас не хотел думать – это был лишь один из моментов, подтверждающих, что страна больна и ситуацию надо исправлять!

Вопросы вызывал второй факт. Почему люди в массе своей были столь двуличны? В официальной жизни говорили одно, дружно голосовали «за», а думали и жили иначе. Где же правда? В газетах или в жизни? Газеты, конечно, сильно приукрашивают окружающую действительность, но нельзя же сомневаться в главном – в том, что революция освободила трудящихся, принесла народу подлинную свободу, что социалистический строй самый передовой в мире. В том, что освобождённый пролетариат, будучи сам хозяином средств производства, очевидно эффективнее подневольных работников. Стоп! Или не очевидно? Почему же тогда продукты труда тех самых угнетённых масс настолько качественнее и востребованнее наших «свободно» произведённых? Можно, конечно, ответить, что «кто-то кое-где у нас порой», как в газетах частенько пишут. А может, это не исключения? Может, это системный сбой? А свобода? Почему эти вопросы поднимаются только между собой «на кухне», а не на комсомольском собрании? Чёрт! Голова кругом, и теперь не до сна.

Начнём сначала – мещанские настроения, пьянство и лицемерие окружающих. То, от чего он бежал из Пензы. Казалось, в Москве нравственность и идеалы будут на высоте. Недаром там и правительство, и Центральный комитет партии заседают. Да вообще все идеологические установки спускаются из Москвы. Уж там-то он найдёт единомышленников, для которых чистота принципов и заветы старых большевиков – не пустой звук. Но всё оказалось иначе. Надо, конечно, понимать, что он находится в специфическом окружении – в торговой среде. А это совсем не одно и то же, что пролетариат – передовой класс, как учит марксизм-ленинизм. Но на заводе, где они последние два года школы проходили производственную практику, всё было ещё хуже. Настоящий пролетариат пил. И пил крепко! И массово гнал откровенный брак. Они, школьники, работали гораздо лучше, хотя имели самую низкую квалификацию. Он тогда думал, что так только в Пензе, однако сейчас уже сильно в этом сомневается. Его посещение общаги Варшавской овощебазы было достаточно красноречивым.

Так на ком и на чём тогда держится весь социалистический строй? Учёные, интеллигенция? Партийцы? Куратор курса, когда узнал, что его студент работает в торговле, завалил заказами – кофе, индийский чай, сырокопчёная колбаса и дальше по списку. Спасибо, Людмила выручала. При этом куратор, который, на минуточку, был членом парткома факультета, прямо ему обещал содействие в переводе на дневное, а потом и на «зарубежку», убедительно объяснив, что спортивных успехов для этого явно недостаточно, а содействие Шукленкова – слабый козырь. «Тут знаешь сколько подписей потребуется? В том числе в ректорате. А характеристики? Моя, например, в первую очередь. Думаешь, декан бросится за тебя на амбразуру? И не мечтай, он тот ещё политик. Иначе не просидел бы в этом кресле столько лет. Один раз расчувствовался – помог, и хватит. Да ты не трусь, всё реально. На самом деле блатные тебе не конкуренты – они же на халяву все норовят проскочить. Но тут, сам понимаешь, продуктами не отделаешься. У тебя родители кем работают? А, только мама-инженер… Ну тогда сам давай! Обрастай связями в своей торговле. Мясник – профессия денежная. Главное, запомни – не боги горшки обжигают».

Меркантильность, зацикленность на материальных благах были очень свойственны всем, кто окружал его в Москве. Не исключением являлись и коммунисты, и руководители. А дома что, не так? Отношения «ты мне – я тебе» пронизали всё общество. Просто он в силу возраста и положения школьника многое не замечал. Сейчас же видит это другими глазами. Вон Букин был самым тупым в классе. В аттестате одни тройки. Однако в пединститут поступил – оказывается, у него мать в гороно работает. Какой из него учитель получится? А Хмурый с Бильманом кого-то на гоп-стоп взяли. И Бильман на семь лет уехал. А Хмурый два условно получил: папа – майор милиции. Смешно, да? Совсем не смешно. Бильмана жалко. Дурак, конечно, всю жизнь загубил – семь лет на одной ноге не отстоишь. А талантливый парень был. В плане спорта. Когда-то они вместе занимались боксом, даже в одной паре стояли. И Бильман поначалу частенько ему навешивал. Но потом связался с гоп-компанией. Спорт бросил. Выпивать начал. А по пьяни – дурак-дураком. И всё равно Ромка уверен, что не он был инициатором грабежа, и уж точно нож был не у него – у Бильмана колотушка размером с пивную кружку, зачем ему нож?

Тут в дверь кто-то тихонько даже не постучал, а поцарапался. «Люся», – подумал он испуганно и затаился, дыша ровно и размеренно – как будто снаружи можно было услышать. Дверь тихонько открылась, она бесшумно вошла, в темноте нашла кровать и легла, навалилась сверху, придавив его почему-то очень тяжёлым телом. Ему стало трудно дышать. Он решил выбраться из-под неё, но оказалось, что это не она, а толстая тётка – директриса магазина… Впрочем, это был уже сон – дурацкий и тяжёлый.

* * *

Ленка привычно обежала глазами этаж. Всё было спокойно. «Ага, сейчас как выбросят кроссовки, все словно с ума сойдут – начнут ломиться и орать, будто их режут». Она не любила покупателей. Неблагодарные создания. Только и могут, что клянчить дефицит и жалобы строчить. А ты целыми днями тут на ногах, не присесть. А дефицит неизвестно привезут или нет. А как привезли – сразу в продажу. Не дай бог припрятать, если проверяющие найдут – в лучшем случае увольнение по статье.

Универмаг «Москва» – большой, известный в городе. Здесь всегда многолюдно. И администратору не продохнуть. Платят же копейки. Но умудряется как-то крутиться и толкать кое-что своим проверенным покупателям. Иначе как прокормить двух спиногрызов. Точнее, трёх. Муж пропивал больше, чем приносил. При мысли о детях, как всегда, возникло двойственное чувство – теплота и тревога. Как они там? У неё два пацана,