Книга Столетняя война. Том II. Испытание огнем - Джонатан Сампшен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одним из самых ранних и печально известных примеров была оккупация замка Бланзак, расположенного к югу от Ангулема. Бланзак был захвачен сенешалем Оливером Ингхэмом в 1342 году в ходе обычной военной операции. Но когда армия двинулась дальше, один из служивших в ней капитанов, Гийом Пон де Помье, занял этот замок командуя гарнизоном, который он оплачивал из собственного кармана в течение более шестнадцати лет. В течение короткого времени после его захвата, несмотря на действовавшее тогда перемирие, гарнизон "разгромил, украл или сжег" все, что находилось на расстоянии дневного перехода от замка. В 1343 году это было еще относительно редким, даже шокирующим случаем. Но со временем стало обычным явлением во всех провинциях Франции[71]. Правительство в Бордо давало молчаливое согласие на завоевания таких людей и платило жалованье небольшому числу особенно важных независимых гарнизонов. Иногда в документах они упоминаются как принадлежащие к нашей партии. Но для большинства этих людей принадлежность к партии была вопросом выгоды, а иногда и удобства. Они были сами себе хозяевами, сами набирали и оплачивали свои войска. Они получали прибыль, систематически лишая страну зерна и скота, грабя церкви и требуя выкупы и patis, как это делали независимые капитаны в Бретани. Они были подданными Эдуарда III, и некоторые из них имели тесные связи с его чиновниками в Бордо. Но в целом они были равнодушны к его большим политическим замыслам, а также к пактам и перемириям его сенешаля, они сражались ради своей особой выгоды.
Независимые гарнизоны назывались французскими чиновниками рутьерами (routiers, от французского слова route ― компания). Их жертвы обычно называли этих рутьеров англичанами. Но правда заключается в том, что за исключением крупных экспедиций графа Ланкастера и принца Уэльского, в середине XIV века на юго-западе Франции было очень мало англичан, и почти все они были заняты на административной работе в Бордо или в главных пограничных крепостях. Капитаны независимых компаний почти всегда были гасконцами или, в некоторых случаях, беарнцами. То же самое можно сказать и об их солдатах. Для многих из них война была экономической необходимостью. Они жили в регионе с небольшими природными ресурсами, на крошечных участках земли, до которых владения их семей сократились в результате разделов между наследниками. Они естественно восприняли традиции наемничества в провинции, которая веками поставляла солдат для чужих сражений, и где частная война была обыденностью. Войны Эдуарда III, в результате которых некоторые из самых богатых сельскохозяйственных провинций Франции стали настоящей добычей для решительных грабителей, стали для обедневшего дворянства Гаскони золотой возможностью, за которую они ухватились обеими руками. Но они также с неподдельным интересом относились к образу жизни этих маленьких, непутевых компаний солдат, которые в течение XIV века причиняли Франции такие ужасные страдания. Много лет спустя, при французском дворе, хронист Фруассар услышал, как Арно Аманье д'Альбре вспоминал золотые годы середины XIV века, когда он командовал своим отрядом на юго-западе Франции. Каждый день они натыкались на какую-нибудь богатую добычу, какого-нибудь купца из Тулузы, Кондома, Реоля или Бержерака, "чтобы мы могли насладиться своими излишествами и весельем". Его собеседник рассмеялся и сказал: "Вот вам и гасконский образ жизни, жить за счет чужих несчастий"[72].
Перигор был одной из первых провинций юго-запада, подвергшихся масштабным разрушениям от рук независимых налетчиков. Эта красивая и разнообразная провинция, располагавшаяся в бассейне реки Дордонь а, на севере, пересекавшаяся широкими долинами рек Иль и Дронна и их притоков, была одной из самых плодородных и густонаселенных земель юго-западной Франции. Когда в конце 1346 года граф Ланкастер уехал, англичане прочно контролировали южную часть провинции, где они захватили большинство обнесенных стенами городов и бастид в долине реки Дордонь вплоть до Лалинда и Мольера. Со своих баз в долине Дордони английские и гасконские налетчики год за годом проникали все дальше в центр и на север провинции. Почти две трети огромного англо-гасконского гарнизона Бержерака составляли кавалеристы. Это были силы, предназначенные для набегов, а не для пассивной обороны, и действительно, в течение нескольких лет амбициозный кастелян Бержерака, англичанин по имени Уильям Дарамптон, захватил для своих нужд несколько замков, расположенных к северу от города, в направлении Периге. Ожье де Монто, еще один агрессивный налетчик, был местным сеньором, действовавшим в долине реки Иль. Его движущим мотивом была яростная и давняя месть графу Перигорскому, который был главной опорой французской короны в этом регионе. Гарнизон Ожье в Мюсидане, как и гарнизон Дарамптона, содержался за счет Эдуарда III[73].
3. Юго-западная Франция: основные гарнизоны, 1348–55 гг.
В течение следующих пятнадцати лет столица провинции, Периге, богатый торговый и церковный город, расположенный в центре узла дорог и рек, был окружен враждебными гарнизонами. Горстка из них получала жалование от коннетабля Бордо, а командовали ими надежные капитаны, более или менее подчинявшиеся приказам сенешаля. Остальные, хотя и шли под знаменем английского короля и прибивали его герб над своими воротами, воевали сами за себя и жили исключительно за счет добычи. Неудобные, обветшалые стены города Периге не были рассчитаны на такой кризис, а сократившееся население было не в состоянии укрепить их по всей длине. 1347 год был ужасным для Периге. Предыдущей осенью не удалось собрать урожай, а солдаты и бандиты заблокировали дороги, не позволяя подвозить припасы в город. Проливные дожди затопили нижнюю часть города и паводок снес часть стен. Улицы заполнились голодающими беженцами из окрестностей не имевшими и гроша в кармане. Рассказы городского писаря дают яркое представление о жизни в осажденном городе. В Жирный Вторник, когда традиционно раздавали еду бедным, давка нищих была настолько сильной, что восемь человек задохнулись. На Троицу было роздано почти 3.000 пайков. Вражеские отряды доходили до ворота, грабя и сжигая пригороды и отдаленные деревни. Они убивали тех, кого заставали врасплох, или брали в плен для выкупа, калеча тех, кто не мог за себя заплатить. Каменщики, работавшие на стенах и башнях, бросали свою работу и бежали, когда появлялись вражеские солдаты, а колокола церкви Сент-Фронт били тревогу. Жители города жили в постоянном страхе перед темными ночами и предателями. Незнакомцев, бродящих у рва, хватали как шпионов и клеймили лоб геральдической лилией. В конце июля 1347 года, когда ходили упорные слухи о государственной измене, по улицам после наступления темноты с горящими факелами в кромешной тьме разъезжали конные патрули. Жители такого относительно крупного
