Книга Весна с детективом - Елена Ивановна Логунова

Вот они, рядом с нами, но «глянцевые стандарты» и кондовые советские стереотипы, слившиеся в нашем сознании в единое целое, заставляют нас вздыхать и искренне мучиться из-за того, что любимый, черт побери, совершенно не похож на Тома Круза! И пиджак сидит на нем как-то не так, и домашнее задание у ребенка он опять не проверил, и зарабатывает меньше!

Мой муж зарабатывает не слишком много, но двух чужих стариков готов содержать, потому что он… мужчина. Потому что он так понимает жизнь.

Анна и Сергей Литвиновы

Пыль на ветру

- Да в жизни я это не подпишу! Я вам что - идиот? - Заказчик отшвырнул договор.

А Вика весело подумала: «Ты не идиот, а купчина. Новоявленный миллионер. Нувориш. Денег много - ума мало. А дальновидности - вообще ноль. Мне еще бабушка говорила: «Держись от таких подальше».

Но что остается делать, если этот провинциальный купчина, дрожащий над своими скороспелыми миллионами, - их потенциальный клиент?

Вика Кулакова служила менеджером в крупной пиаровской фирме. Фирма считалась лучшей в столице. Принимали сюда по конкурсу, платили много, а над входом в офис висел нахальный мраморный плакат, точнее доска: «Создадим имидж. Какой хотите».

И действительно - создавали. Серый чиновник превращался во влиятельного законодателя, плохо стриженный директор завода - в вальяжного бизнесмена. А теперь вот и новороссы-провинциалы потянулись. Из глубинки. Намыл у себя деньжат - и в Москву. Инвестировать. А чтоб инвестировать - ему имя нужно. И репутация. Ведь кому попало в столице ни участок под застройку не дадут, ни лицензию на игровой бизнес не выделят…

Такие вот провинциальные купчишки считались сложными заказчиками. И на переговоры с ними агентство отправляло опытных сотрудников. Таких, как Вика. У нее хорошо получалось уламывать даже самых строптивых клиентов. И этого - Антона Смолякова по кличке Смола - она тоже уломает. Это только вопрос времени. И нервов.

- Можно подумать, вы не имидж мне создаете, а памятник из чистого золота! - продолжал кипятиться Смола.

Вика спокойно возразила:

- Памятники ставят покойникам. А живым - монументы… Что же касается договора - я не настаиваю. У нас, как вы, наверно, слышали, клиентов хватает. Если у вас сложности с деньгами - можете найти агентство попроще. Сэкономите, конечно, только, извините, так и останетесь провинциальным «новым русским».

Она хладнокровно выдержала взгляд, призванный превращать «шестерок» в соляные столбы. И добавила:

- Вы, кажется, планировали в правительственном тендере участвовать? Так вот, у меня есть опасения, что вашу фигуру даже к основному конкурсу не допустят. Отметут на предварительном этапе.

- Волчица ты, Вичка, - простонал Смола.

«А ты засранец!» - быстро подумала она. И очаровательно улыбнулась:

- Во-первых, не Вичка, а Виктория Андреевна. А во-вторых, вы правы. Конечно, я волчица.

Демонстрируем превосходные зубы и игриво добавляем:

- Вот сейчас, например, когда полная луна, меня так и тянет в лес…

- Ладно, острячка… черт с тобой, - устало вздохнул Смоляков. - Подпишусь. Говорят, ваше агентство и правда чудеса творит.

Он тоскливо взглянул на графу сумма, скривился и черкнул подпись - ручкой из чистого золота. «Надо будет заставить, чтоб поменял ее - хотя бы на «Монте Граппу», - тут же решила Вика.

Она быстро швырнула договор в сумочку. И продемонстрировала очередную белоснежную улыбку:

- О'кей. Вплотную работать мы начнем завтра. А сегодня - предварительный урок. Попрошу вас забыть это дурацкое прозвище - Смола. Нет больше Смолы, а есть - Антон Иванович. Серьезный, дальновидный, благородный человек. Филантроп. Меценат.

Бывший Смола оскалился:

- А ты мне нравишься, киска. Давай я тебя в клуб свожу. Какой тут у вас в Москве самый крутой?

- Спасибо, но вечер у меня занят, - отказалась Вика. И не удержалась, добавила: - Да и желания нет куда-то ходить со Смолой. Вот станете Антоном Ивановичем - тогда посмотрим.

…Никаких планов на вечер у Вики не было. Да, признаться, ничего и не хотелось. Вот бы действительно уйти в лес - и завыть. Или хотя бы побыстрее добраться до дому и зареветь. От усталости, от постоянного нервного напряжения, от бесконечных надменных клиентов…

Эх, стать бы снова маленькой девочкой - беззаботной и безпроблемной, и чтоб любимая бабуля была жива и можно было положить голову ей на колени и чувствовать, как добрые старые руки стирают слезы со щек…

Квартира встретила ее тишиной и призрачным светом: в окна ломилась полная луна. «Толстенная! Не луна, а лунища! - оценила Вика. - Как рожа у этой… как ее… Ну, певички, что мы недавно раскручивали».

Переодеваться она не стала. Плеснула себе коньяку. Распахнула окна. Упала в кресло. Со двора несся одуряющий запах сирени, в гаражах по соседству подвывали собаки.

«Было бы так всегда. Просто ночь и луна, и пахнет сиренью, и тихо. И никаких Смол, из которых надо делать благородных Антон-Иванычей».

Коньяк согрел горло, но усталости не снял. Вика, не раздумывая, плеснула еще. «Многовато я пью… Впрочем, с такой-то работой…»

Ей вдруг захотелось сделать что-нибудь глупое. Например, выйти во двор и наломать букетище сирени. (Ох, как в детстве они воевали за эту самую сирень со злыми соседками!) Или взять из гаража машину и поехать извозничать. И всю ночь просидеть за рулем, слушая нудные или трогательные истории пассажиров.

«Оставь, мать, - вяло осадила она себя. - Лучше еще коньячку, и все пройдет».

Была бы жива бабушка - о третьей рюмке речи бы не зашло. Не потому, что бабуля запрещала ей пить. Просто рядом с ней проходила любая тоска. Прижмешься к ней, вглядишься в любимые морщинки, уткнешься носом в халатик, от которого всегда пахнет милой «Красной Москвой»… Интересно, что бы сказала бабушка по поводу ее нового заказчика?… Наверно, вот что: «Как ни закрашивай пятна у леопарда - все равно он хищник. А значит, извини за грубое слово, - негодяй».

- Да нет, бабуля. Какой он негодяй? Обычный деляга. Начальный капитал наворовал, а теперь хочет стать вроде как честным. И респектабельным. - Вика поймала себя на том, что отвечает вслух. Разговаривает с человеком, которого уже год как нет в живых…

«Так и с ума сойти недолго, - подумала Вика и попросила: - Отпусти уж меня, бабуля!»

Но ее так и подмывало пройти мимо бабушкиной комнаты. И вздрогнуть от счастья - потому что из-под двери пробивается полоска света. И ворваться в комнату, и увидеть в кресле