Книга Малыш - Игорь Сергеевич Градов

заржал. Глаз скривился от глупой шутки, но промолчал. Я вообще сделал вид, что меня это не касается. Пусть считают, что я маленький и глупый, так лучше. Потом посмотрим, кто умнее…

Глаз поболтал с Ломом еще минут пять, затем попрощался и медленно пошел через полуразрушенный мост. И я за ним.

* * *

— А что это Лом к тебе с таким подколами? — поинтересовался я, когда мы перебрались через реку и очутились уже в Старом городе. — Он же тебе брат… Так?

— Троюродный, — подтвердил Глаз, — паршивая овца в нашем стаде. У нас в семье все всегда охотниками были, в Старый город за добычей ходили. И мой отец, и братья-кузены, и я тоже. Традицию, можно сказать, продолжил. А вот Дик, Лом то есть, не захотел — в бандиты пошел, в услужение к господину Линю. Меня с собой звал — мол, там лучше, и денег больше, и уважения. И все веселее, чем по развалинам бегать да радиацию хватать. Уговаривал, в банду переманивал, только я наотрез отказался. Не по душе мне это дело, не люблю я людей мучить, а тем более убивать. Только в крайнем случае… А Дику это дело всегда нравилось — он еще мелким пацаном в школе верховодить стал, хилых да слабых обижал, себя показывал. Потом подрос и чуть в тюрьму не угодил — за то, что со взрослыми парнями подрался. Они его слегка проучить решили, чтобы не слишком выступал, а тот за нож и одного пырнул. К счастью, неглубоко, ничего серьезного. Дика из школы выперли, работать он не захотел. Отец пробовал брать его с собой за добычей, но ему это не понравилось — возни много, а прибыли — копейки. Тогда у нас трудные времена были, еле-еле сводили концы с концами. Дик и подался в бандиты, где жизнь казалась легче и веселей. И прижился — вошел в банду, хорошо себя зарекомендовал — и как боец, и как командир. Потом его повысили — назначили смотрящим над южными районами. Отличная должность, солидная, прибыльная, и спокойная — можно особо не напрягаться, только бойцами руководить. Но Дик любит сам во всяких острых делах участвовать — лично ловит «диких» и казнит. Нравится ему в людей стрелять…

Глаз замолчал и задумался. У каждого, как говорится, свой скелет в шкафу.

— Дик, в принципе, нормальный парень, и ко мне всегда хорошо относился, — продолжил он через некоторое время, — мы с ним раньше даже дружили — до того, как он в банду ушел. Но он считает меня неудачником — ведь я столько лет в город хожу, а все никак не разбогатею. Нищим меня, конечно, не назовешь, кое-что за душой имеется, но так, чтобы денег навалом… Нет такого, и уже, скорее всего, не будет. Если, конечно, наше дело с тобой, Малыш, не выгорит… А получится — возьму все, что накопил, и рвану отсюда подальше, в теплые края…

— А почему ты с «кротами» не работаешь? — поинтересовался я. — Там заработок надежнее…

— Я по жизни одиночка, — пояснил Глаз, — всегда только на себя надеюсь. На себя и на свой дар. Да, «кроты» больше находят, но и расходов у них больше — на снаряжение, людей, пищу. Так что на руки каждому не так уж много выходит. К тому же они, как правило, в грязных местах копаются, где радиация большая. И хватают дозы… А я еще пожить хочу, посмотреть, что будет. Кроме того, не люблю делиться…

— Деньги очень любишь? — не совсем корректно поинтересовался я.

— Кто ж их не любит? — ухмыльнулся Глаз. — Люблю, но не в том смысле, как ты подумал. Я не жадный, Малыш, просто хочу своей головой думать. А не так, чтобы другие мне говорили, сколько я заработал, и отстегивать некую сумму. У меня все честно — сколько потопаешь, столько и полопаешь. Нашел хорошую вещь — в прибыли, нет — в пролете. Бывает и густо, и пусто — то прет, то неделями ни одной находки. Зато вольная жизнь мне по нутру — сам себе начальник, сам и подчиненный.

Я больше не стал мучить Глаза расспросами, тем более что нужно было внимательно смотреть под ноги — мы вошли в город, и с обеих сторон потянулись разрушенные кварталы. По сути, одни сплошные руины…

Улица, по которой мы двигались, была завалена кусками бетона и кирпича, а вдоль обочин стояли проржавевшие остовы автомобилей, вросшие колесами в землю. Пахло старым, мертвым железом и какой-то плесенью. На бывших тротуарах хорошо сохранились лишь фонарные столбы с обрывками проводов…

На них сидели и противно каркали вороны, иных птиц не было, даже вездесущих воробьев и голубей. Скорее всего, их давно съели местные кошки — я заметил в развалинах два-три быстро промелькнувшие тени. Кошки, крысы и вороны — вот обитатели этих мест. И еще люди, которые иногда заходят в поисках добычи.

Здесь, на окраине, ничего интересного не было, все давно выгребли, поэтому мы направлялись к центру. Туда, где нас ждала большая добыча или большая неудача.

* * *

Здания (точнее то, что от них осталось) становились все выше, улицы — шире, значит, мы приближались к цели. Я с интересом оглядывался по сторонам — никогда прежде не бывал в Старом городе. Вот мы миновали довольно дорогую виллу, окруженную сильно заросшим садом, — сразу видно, что принадлежала она богачу.

Такие участки в центре города раньше стоили, я знал, немало, значит, ее хозяин был очень богат. Смог купить большой кусок земли, разбить сад и построить дом, который даже сейчас (через столько лет после войны!) выглядел весьма солидно. Конечно, крыша давно обрушилась, вместо окон зияли черные дыры, а стены поросли мхом, но прекрасная лепнина и роскошная парадная лестница неплохо сохранились.

— Зайдем? — кивнул я на виллу. — Вдруг что-нибудь отыщется?

— Нет, — покачал головой Глаз, — ничего нет, проверено не раз. Мебель сожгли еще во время войны, топить было нечем, а обстановку потом разграбили. Все вынесли…

— А сейф? — спросил я. — В таких домах обязательно должен быть сейф. В нем обычно хранились украшения и ценные бумаги. Вдруг он уцелел?

— Верно, — подтвердил Глаз, — был сейф. Только его уже нашли и вскрыли. «Кроты» не дураки, стены простукали, полы вскрыли, даже землю в саду перекопали. Они целой бригадой действуют и за пару дней дом по дощечкам разбирают. Люстры, шторы, зеркала, деревянные панели, даже паркет — все снимают и выносят, одни голые стены оставляют. А если находят сейф — вскрывают динамитом.

— Но там же