Книга Без памяти - Татьяна Гутиеррес

– Этого вполне достаточно на сегодня.

Он поднял свои пронзительно – голубые глаза на Варю и большим пальцем провел по ее щеке. Варя ощутила волнение внизу живота и тут же отвернулась, пытаясь скрыть свое смущение.

– Значит, ты все же мне не брат?

– Извини. Мы даже не росли вместе. Когда ты приехала к нам, тебе было двенадцать, мне восемнадцать. Я уехал в Буэнос – Айрес, учиться на фотографа. И так и остался там. Хотя мы, конечно, виделись, каждый раз, когда я приезжал в Монте, но теплых отношений у нас не сложилось. Как и не сложились у тебя отношения с Майей. Но, дело в том, что мы прилично долбанутая семья, ты не думай, что дело было в тебе.

– Лео, ты сейчас говоришь не обо мне, помнишь?

Лео набрал воздух в легкие и громко выдохнул.

– Флор, Варя, я не знаю, кто ты и как к тебе обращаться. Только вот, ты, сестренка, похоже, застряла с нами. Так что, привыкай.

Он резко развернулся и вышел из комнаты, оставив Варю наедине со спутанными мыслями, роящимися в ее голове, словно дикие пчелы, загнанные в ловушку.

Глава девятая

Варя посмотрела вокруг, и водрузила свой чемодан на письменный стол – другой подходящей мебели она не нашла. Открыв гардероб, она уже собиралась кучей засунуть туда содержимое розового недоразумения, как остановилась. В шкафу, ровными рядами, висела одежда. Дорогая одежда. Варя дотронулась до рукава шелковой блузки, до кашемирового джемпера, пробежалась пальцами по аккуратной стопке джинсов.

– Ну и зануда ты, Флор! – В сердцах произнесла Варя и комком засунула свою безразмерную одежду на дно шкафа.

Рядом во входной дверью, прямо напротив кровати, была еще одна дверь. И Варе стало любопытно, куда она вела. Тихо, словно вор, нажав на ручку, она отворила ее и выругалась себе под нос: некрасиво, зато по-русски. Все равно никто не поймет. Хихикнув, она включила свет.

– Своя ванная, подумать только! – продолжала она беседовать с невидимой Флор на русском.

Скинув с себя мокрую одежду, Варя открыла кран в душевой кабине, и, закрыв глаза, чтобы не видеть чужого тела, с огромным удовольствием провела десять минут наедине с самой собой.

Она зачесала волосы назад, и, не нанося ни капли косметики, впервые за несколько дней, без страха взглянула в зеркало.

Одно дело – ощущать себя в чужом теле, а другое – видеть чужое отражение. Подойдя поближе к зеркалу, Варя взглянула в знакомые глаза. Чуть больше, чем у нее были раньше, но она точно знала – это ее глаза. Это глядя в них, она проклинала себя за собственную слабость, это они спасали ее пухлое лицо, придавая ему миловидности. И от понимания того, что частичка ее все еще с ней, Варе стало тепло на душе.

Напевая себе под нос, она распахнула дверцы шкафа. И на нее тут же вывалилась куча тряпок, которую она затолкала туда несколькими минутами раньше.

– Черт побери, – пробормотала Варя. – Я никогда не изменюсь. Хоть десять раз умру, похоже, это никогда не поменяется.

Она порылась в выпавшей куче одежды и откапала хлопковые трусы. Улыбнувшись знакомому изображению спанч боба, она натянула их на свою теперь уже тощую задницу. Но трусы тут же упали на пол.

– Придется порыться в твоих шмотках, – продолжала она беседу с невидимой Флор.

Варя чувствовала себя неловко, перебирая чужое шелковое и кружевное белье, а поэтому считала себя обязанной спросить законную хозяйку всего этого развратного великолепия, можно ли одолжить его на денек-другой. Найдя более-менее приличные плавки из белой атласной ткани с кружевным верхом, Варя примерила их на себя и решила проверить отражение в зеркале.

– Неужели вот так выглядят некоторые женщины? Конечно, ничего удивительного, что у таких, как я, нет никаких шансов. – Покрутившись, и шлепнув себя по заднице, она продолжала бормотать: – Хотя у таких мертвых как я, теперь уж точно шансов никаких. Бред какой-то! – Рассердилась она сама на себя.

Варя резко развернулась и вышла из ванной. Схватив первые попавшиеся джинсы и майку, она надела их, и поторопилась покинуть дом, чтобы найти Лео. С ним было спокойно, он словно был ее ангелом-хранителем. Он знал, что с ней случилось, и, тем не менее, не отвергнул ее, принял все сумасшествие и всю нереальность происходящего.

На улице, на огромных кожаных мешках, набитых чем-то мягким, сидела вся семья. Отец семейства, Фернандо, развалившись, смаковал какую-то вонючую сигарету, а Лео держал в руках бокал красного вина. Майя в лежачем положении изучала звездное небо, а Моника суетилась, накрывая огромный стол, корорый зачем-то вытащили на середину лужайки.

– Флор, дорогая, Лео нам рассказал, что ты частично потеряла память. Это, должно быть, явилось следствием стресса. Иначе, ты не стала бы называть меня мамой, уж поверь мне.

– Я, – Варя судорожно соображала, как ответить и не ляпнуть лишнего. – Я, в самом деле, путаю вещи. Закрываю глаза и вижу разлетевшийся на части самолет, слышу скрежет отлетающих винтов. Ощущаю запах горелого и еще какого-то мазута, что-ли? – Будет проще, если она будет говорить правду.

– Лео сказал, что отведет тебя к Алехандро. Его-то ты помнишь, конечно же?

Все дружно засмеялись. Все, кроме Вари, которая отчаянно смотрела на Лео, а тот кивком головы подсказывал ей верный ответ.

– Да, помню, конечно же, помню. И буду рада встречи.

– Правда? – возмутилась Майя. – А я думала, что это от него ты бежала в Испанию.

– Ах, вот в чем дело…– Варя сообразила, о ком идет речь. Должно быть, это тот парень, с которым Флор рассталась в пятнадцать лет. – Это было давно. – И для пущей убедительности, она махнула рукой.

– Майя, мы все прекрасно знаем, что Флор бежала не от него, а от нас. А еще она была маленькой, и искренне верила, что найдет отца и тот будет на седьмом небе от известия, что у него, помимо шести детей, есть еще одна, незаконно рожденная дочь. А мы были слишком глупы, что позволили ей сделать это открытие. Что позволили очередному разочарованию в твоей жизни, Флор, настигнуть тебя.

– Мама, ты как всегда драматизируешь! – Лео наконец открыл рот.

– Ну, хватит чесать языками, ужин накрыт, и стынет, давайте есть? – предложил Фернандо, потирая руки в предвкушении вкусного ужина. Ему хотелось скорее перевести разговор с такой скользкой темы. Он всегда больше всех переживал за Флор, и все ее неудачи и разочарования воспринимал близко к сердцу, а иногда даже винил себя за них.

Фернандо резко встал и сделал два несвойственных взрослым людям скачка в сторону стола. Вынув из кармана ноницы, он одним взмахом, словно парикмахер-стилист на сцене, подровнял пару травинок. Это занятие всегда помогало ему отвлечься от суеты и проблем, или же уйти от неприятного разговора.

Он взял ребенка на воспитание, а воспитания-то и не дал. Его жена, Моника, казалось, относилась к вопросу гораздо проще. Она всю жизнь жила в своих сказочных снах, в своих картинах с эльфами и гномами. Сбагрив приемного ребенка на сестру, она, казалось, на этом и успокоилась. Хотя, обвинить в отсутствии материнского инстинкта ее было нельзя: когда Лео и Майа были маленькими, она могла часами играть с ними, «съедая» пирожные из песка и супы из травы. Она вечерами любила почитать им книги, открыла мир искусства, который каждый из них по-своему привознес в жизнь. Но Флор…Она уже была взрослая и слишком нелюдимая. Похоже, все почувствовали облегчение, когда после подросткового кризиса она захотела уехать в Испанию. Да, и денег у них тогда особо не было на то, чтобы выучить еще и ее. Бедный Лео, ему пришлось скитаться по квартирам знакомых, чтобы закончить учебу. Но вскоре все изменилось. Наступило время «фэнтази» и ее работы стали востребоваными. Моника заключила контракт с сетевым магазином, торгующим разнообразной аттрибутикой для фатанов этого жанра, и ее гномы и феи, русалки и лешие возимели и до сих пор имеют огромный успех.