Книга Тьма над Петроградом - Наталья Александрова

– А ты, Саенко, нисколько не изменился! –проговорил посетитель по-русски, поворачиваясь к господину Полю и делая шаг емунавстречу, – Такой же славный ворчун!

– Ох ты! – Саенко всплеснул руками ипопятился. – Никак Борис Андреич!

– Он самый! – Ордынцев обнял Саенко, огляделего. – А ты, как я погляжу, настоящий француз! Мастерскую открыл!

– Так что ж? Кормиться-то чем-то надо! – Саенкосмущенно развел руками. – Ох ты! Что же я стою! – Он обернулся кдвери, ведущей в хозяйские комнаты, и крикнул: – Иветка, живо на стол накрывай!Борис Андреич, господин Ордынцев приехали!

Из двери выглянула краснощекая физиономия Иветт, недовольнофыркнула:

– Что значит – накрывай? У меня ничего не готово! И яни на каких гостей не рассчитывала!

Однако Саенко так грозно взглянул на нее, что Иветт тут жеретировалась. Правда, прежде она все же успела разглядеть стройного и красивогогостя, и выражение ее лица сделалось намного приветливее.

– Женился? – осведомился Борис, оглядываясь.

– Ну не то чтобы женился. – Саенкопотупился. – Приятная женщина, с понятием, однако нет того, чтобынастоящий борщ сварить или, к примеру, галушки состряпать. Я уж не говорю провареники с вишнями.

Он провел Бориса во внутренние покои, точнее, в небольшуюкомнатку за мастерской, усадил его в кресло.

– Чтой-то, Борис Андреич, вы с прошлой нашей встречи слица маленько спали, – сердобольно начал Саенко, – опять же пиджак навас болтается как на вешалке.

– Зато ты у нас раздобрел, Пантелей Григорьевич, –рассмеялся Борис, – брюхо вон как у бегемота!

– Да что ж, – не смутился Саенко, – хорошегочеловека чем больше, тем лучше! Иветка – баба справная, все при ней. И кормитхорошо, только борща не варит…

Тут он сообразил, что насчет борща уже в разговоре упоминали по вареникам сокрушался.

– Давно ты от Аркадия Петровича ушел? – спросилБорис, стараясь, чтобы в вопросе звучало только простое любопытство.

– Дак ведь как… – Саенко обиженно засопел иотвернулся. – Жизнь-то у нас изменилась. Живет он в пансионе французскомна всем готовом. Там за ним убирают и стол накрывают два раза в день. Одеждуопять же в прачечную сдает, обувь мальчишка чистит, я-то ему зачем? Тут он иговорит как-то: «Из армии я вышел, денщика мне теперь не положено, так чтопрощай, друг Саенко, не поминай лихом!» Я: «Да как же, ваше сковородие, безменя-то? Послать куда с поручением, отнести там письмо или записочку, на словахпередать…»

– А он что? – заинтересовался Борис.

– А он говорит, что дела все его закончились и будет онтеперь писать мемуары!

– Да что ты! – удивился Борис. – Надо же –мемуары!

– И чтобы «сковородием» я его теперь не величал, –бухтел обиженный Саенко, – потому как все это в прошлом осталось, и теперьон никакой не полковник, а частное лицо, и полагается обращаться к нему «мосьеГорецкий»! Тьфу!

Борис помнил, что Саенко, как ребенок, обожал всяческиетитулы и именовал Горецкого, как полагалось в табели о рангах, «вашевысокородие», но произносил слова скороговоркой, так что получалось«сковородие». Аркадий Петрович только посмеивался.

Что-то во всем этом было подозрительное. Чтобы полковникГорецкий оказался не у дел… нет, он определенно темнит. Но Борису нет до негосейчас никакой заботы, у него своя задача.

– А вообще-то я к тебе не просто так зашел, на обед, апо делу…

– По делу! – рассердился Саенко. – Какие унас с вами теперь дела? Вот раньше, помните?

Еще бы Борис не помнил! Как в девятнадцатом в Феодосии бралибанду похитителей бриллиантов. Как шли в рейд против батьки Махно, как Саенкоучил его правильно ездить на лошади. Как Пантелей спас ему жизнь, подделавмандат ЧК, чтобы выручить из депо, где сидели смертники. Как Саенко спас егочесть, когда Борису доверили нечто чрезвычайно важное и дорогое, а он поглупости поддался на уловки хитрой дамочки[5]. И еще много всегос ними было там, в далекой России.

– Слушай, Пантелей Григорьевич, – начал Борис,тщательно подбирая слова и понизив голос, хотя говорили они по-русски, так чтоон мог не опасаться любопытных ушей мадам Иветты, – а не хотел бы тыпрогуляться со мной тут в одно место?

– Куда еще? – Саенко крутанулся на стуле, какраньше, словно не оброс он за последнее время жирком от паштетов и окороков,приготовленных своей дородной мадам.

Борис промолчал, только посмотрел со значением в хитрыеглаза Пантелея. Тот сразу все понял, но, не веря себе, по-бабьи всплеснулкороткими руками:

– Пресвятая Богородица! Да неужто в Россию?

Борис молча кивнул.

– Уж не в эти ли заделались, поджигатели илишпионы? – насупился Саенко.

– Да нет… Тут, понимаешь, такая история вышла занятная…

И Борис шепотом поведал своему давнему знакомцу о том, какАркадий Петрович уговорил его принять участие в экспедиции в Россию, чтобынайти там племянницу великого князя, что Борис нужен был тем людям по причинесвоего короткого знакомства с профессором Ртищевым, а то бы его и не взяли.

– Скрывать не буду, – со вздохом сказалБорис, – люди эти мне подозрительны. Командует у них бывший офицер, это-тосразу видно. Однако что у человека в душе, ведь с налету не узнаешь?..

– Чужая душа – потемки, – задумчиво согласилсяСаенко.

– Остальные все со странностями. Женщина – злая очень,нервная, еще один – циркач бывший…

– Ну, эти-то все жулики – такой подлый народ! –оживился Саенко. – Знал я одного фокусника в Краснодаре… сапоги мог снять,так что нипочем не заметишь! А уж про часы я и не говорю…

– А еще одного грабители убили вот буквально вчераночью…

– Тоже, конечно, бывает, – уклончиво пробормоталСаенко, – третьего дня вот у нас в доме напротив в одну квартиру влезлиночью, а там мадам Ларю. Приличная женщина и не бедная – деньги в рост давала,побрякушки золотые в залог брала. Но тихо все, скромно, без лишнего шума.Серьезная мадам, ни с кем в разговоры не вступала и кофий пить никого к себе незвала. Ну, влезли они ночью – окно открыто оказалось, служанка Линетт в киноушла и забыла, видно, про окно-то. А мадам услыхала шум и проснулась. Вышлапроверить – они ее лампой бронзовой насмерть… Взломали захоронку, да и ушли.Линетт возвращается – нате вам! Шум, визг, полиция… Мадам выносят, Линетт вобмороке лежит…

А только я наутро своей хозяйке сразу сказал, что не обошлосьтут без этой егозы Линеттки. Потому как полюбовник у ней завелся – ну, красавецмужчина! Из себя видный, одни усы чего стоят. Уж на что ты, Борис Андреич, дляженского полу очень личность притягательная, так тот и тебя за пояс заткнет.