Книга Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью - Дин Кунц

Исходя из личного опыта, я ошибочно предполагал, что и следующей знаменитостью, которая обратится ко мне за помощью и советом, будет легендарный певец или певица. Может, Бинг Кросби, или Бобби Дарин, или Джон Леннон. Если вдруг у меня случался плохой день, я тревожился, что ко мне заявится Сид Вишес или Курт Кобейн.

Но пришел мистер Альфред Хичкок, один из пяти самых знаменитых режиссеров в истории Голливуда, создатель как «Психоза», так и искрометной комедии «Мистер и миссис Смит», и множества других шедевров, пришел за помощью через несколько десятилетий после смерти. Я уже многое о нем знал. Потом узнал еще больше. Но в тот момент, в душевой комнате «Стар Трака», чувствовал себя интеллектуально неадекватным для того, чтобы давать советы человеку, так много добившемуся в жизни.

Все еще в шоке от смерти и воскрешения, если такое действительно случилось, я просто потерял дар речи. Долго смотрел на него, потом оглядел белую комнату, словно рассчитывал прочитать на стенах слова, которые надо сказать ему. Но написать их не удосужились. Поэтому не оставалось ничего иного, как говорить первое, что придет в голову, чтобы он не принял меня за глухонемого:

— Извините, я никак не могу прийти в себя. Стены были бетонные. Ковбой появился внезапно. А может, не появился. Выстрелил мне в шею. В упор. А может, не выстрелил. Извините. Вы ничего не знаете о ковбое. На самом деле он не ковбой. Водит трейлер, но не лошадь. Ой, лошадь никто не водит, разумеется. На ней ездят. У нее же нет колес. Но вы понимаете, о чем я… Этот подонок называл меня Джонни Яблочное Семечко. Не то чтобы Джонни Яблочное Семечко — оскорбление. Джонни был великим человеком. Дело в том, как он это имя произнес. Пренебрежительно. С презрением. Он отвратительный тип. Я про ковбоя, не про Джонни Яблочное Семечко. Если бы он не посадил эти деревья пару сотен лет тому назад, я бы не нашел боеприпасов в супермаркете и умер бы в продуктовом отделе.

Мистер Хичкок поднял одну руку, чтобы положить на нее подбородок, и смотрел на меня с искренним интересом, словно я был Шерлок, а он — Ватсон, хотя я больше походил на Ларри-Кёрли-Мо[8], а он — на Эйнштейна.

После нескольких глубоких вздохов я более-менее взял нервы под контроль.

— Сэр, я сделаю для вас все, что смогу. Вы оказали мне честь, придя ко мне. Но, поскольку вас не убили, значит, вы не хотите уходить из этого мира по каким-то личным причинам. Может, чувства вины. Может, вас мучает совесть за что-то сделанное при жизни.

Он изогнул одну бровь.

— У мистера Пресли и мистера Синатры, — продолжил я, — личная жизнь была такой же открытой для всех, как и их карьера, поэтому я и смог определить причины, по которым их души задержались здесь. Я думаю, вы никого не допускали ни в свою личную жизнь, ни в ваши семейные отношения, а поскольку говорить вы не можете, мне будет достаточно сложно выяснить, что удерживает вас в этом мире, и я надеюсь, что вы будете терпеливы и отнесетесь к этому с пониманием.

Он убрал руку из-под подбородка, чтобы по-доброму похлопать меня по плечу, как бы давая понять, что он не ожидает, что я сразу подведу его к небесному эскалатору после того, как он провел среди живых так много лет.

Задержавшиеся в этом мире души мертвых для меня такие же теплые и материальные, как и любой живой человек. Они могут похлопать меня по плечу, как только что сделал мистер Хичкок, и я могу их обнять, утешая, но у них нет возможности ударить меня, вцепиться в лицо ногтями, задушить — короче, нанести травму или убить. Если души охватывает злость, их кулаки пролетают сквозь меня, не причиняя никакого вреда.

Единственное, чем душа опасна для живых, — это полтергейст. Такое состояние вызывается раздражением и яростью. Разъяренный призрак черпает энергию в каком-то черном месте и закачивает ее в этот мир, поднимая в воздух все, от книг до мебели, устраивая тарелочные бомбардировки.

Если в общем, на полтергейст способны души, не искупившие грехи, не только злобные. Если они в конце концов покидают этот мир, то, скорее всего, оказываются в Темной половине последующего, где не получить ни пирожных, ни горячего шоколада. Бывают, конечно, исключения — полтергейсты с добрыми намерениями, вроде того, что устроил мистер Синатра, когда в критический момент пришел мне на помощь в Магик-Биче чуть больше месяца тому назад.

Я отдаю себе отчет, что эта часть моего рассказа начинает звучать как бесстыдная похвальба и порождает сомнения в моей правдивости. Могу только сказать, что души знаменитостей составляют лишь крошечную часть от общего числа задержавшихся в этом мире душ, которым я помог перебраться на Другую сторону. И если вы думаете, что я специально ввел их в повествование, чтобы продать побольше экземпляров моих книг, вы не правы, поскольку эти мемуары никогда не будут опубликованы при моей жизни, чтобы гарантировать, что я не проведу остаток дней в каком-нибудь секретном государственном научно-техническом комплексе в роли лабораторной крысы.

А покинув этот мир, независимо от того, в Темную я попаду сторону или в Светлую, я не смогу воспользоваться роялти после смерти. Если с теологией у меня все в порядке, тогда в Светлой стороне ты получаешь все, что тебе нужно или ты хочешь, бесплатно, а в Темной никакая валюта не поможет выбраться оттуда.

Мистер Хичкок перестал похлопывать меня по плечу, поднялся с облицованной плиткой скамьи, пересек душевую комнату. Поманил меня пальцем и, когда я встал, прошел через закрытую дверь в коридор.

Безусловно, путешествовать после смерти гораздо проще. Не нужно обращать внимания на двери, кассы оплаты проезда по автостраде, агентов безопасности в аэропортах, которые хотят залезть тебе в зад.

Когда я открыл дверь и вышел в коридор, Зилла складывала свежие выстиранные полотенца.

Мистер Хичкок прошел на сотню ярдов дальше, ждал меня на пересечении этого коридора с другим, который вел к ТВ-гостиной и кабинету мануальщика. Он высоко поднял правую руку и помахал ею, будто мы находились на запруженном толпой железнодорожном вокзале и он привлекал мое внимание, опасаясь, что иначе я его не замечу.

— Я решил все-таки не принимать душ, мэм. Идея душа оказалась достаточно освежающей.

— Я могу вернуть вам только часть денег. — В ее голосе слышались извиняющиеся нотки.

Мне не терпелось последовать за мистером Хичкоком, который определенно собирался куда-то меня отвести, поэтому я ответил: «Все нормально. Ничего возвращать не надо».

Когда я повернулся, чтобы уйти, она направилась ко мне.

— Подождите минуточку, сэр, пожалуйста. Дело в том, что полотенце отправляется в стирку независимо от того пользовались вы им или нет, и мы должны вымыть душевую.

Она действительно пыталась объяснить, почему не может вернуть все деньги.

— Я понимаю. Нет проблем.

— Но половину денег я могу вам вернуть.