Книга Разница потенциалов - Владимир Мясоедов

— Поклянись госпожой смертью и владыками адского пекла, что ни ты ни твои подручные не тронут мою душу, чернокнижник, — прохрипел раненный, с ненавистью буравя взглядом чародея. — Поклянись! И тогда я расскажу все, что знаю о тех, кто навел нашу ватагу на твое логово… А потом можешь хоть скормить меня своей шавке.

— Пф! Я не настолько оголодала, чтобы тащить в рот всяких немытых мужиков, — фыркнула Доброслава, даже не обращая на внимания на то, как двусмысленно звучит эта фраза в исполнении практически обнаженной женщины. Нет, формально она была не просто одета, а целиком спряталась внутрь металлических доспехов из синего металла не показывая наружу ни сантиметра голой кожи… Но меняющий форму вместе с носителем доспех обтягивал её фигурку подобно латексу. Если очень хорошо присмотреться, то даже бугорки сосков различить можно было на выдающихся вперед полушариях груди. В общем, единственной деталью девушки, действительно укрытой от нескромных взглядов, в настоящий момент являлись спрятанные под шлемом роскошные рыжие волосы. — Тем более, я и так поняла, кто нас сегодня ограбить хотел. Доводилось мне уже нюхать раньше эту дрянь, которая даже нежити желание жрать чуть не начисто отшибает. Казаки вы, балтийские. Из тех, кто финнов, латышей, да прочих чухонцев примучивает, чтобы не бунтовали лишний раз…

Глава 5. О том, как герой умасливает следователя, задается важными вопросами и замысливает проверить на вшивость главного дятла

В доме Олега на первом этаже имелась комната, предназначенная либо для гимнастических упражнений и прочих подвижных тренировок, либо для проведения массовых мероприятия вроде свадеб или поминок. В обычные дни тут было пустовато, поскольку стоящей у стен мебели не получалось создать комфорт, однако сейчас сюда принесли столы, стулья, разнообразные пироги и прочие вкусности, которыми на Руси традиционно встречают гостей или умасливают начальство. Те же, ради кого сегодня и состоялось собрание самых главных обитателей села «Буряное» в некотором роде подпадали под обе данные категории, так как прибыли разбираться с разбойным налетом лже-осман, при ближайшем рассмотрении оказавшихся ударившимися в бандитизм жителями Возрожденной Российской Империи. Причем не простыми, а состоящими на службе в армии, ведь любой совершеннолетний казак при объявлении войны либо должен был войти в состав вооруженных сил, либо перестать быть собственно казаком, покинув данное сословие, имеющее немало привилегий перед обычными мещанами или тем более крестьянством.

— Как можно выставлять на стол холодец и бутерброды с бужениной? — Насупился священник в черной мантии, которая позвякивала при ходьбе из-за нашитых на ткань пластин брони. Да и висящий на боку служителя церкви шестопер выглядел основательно потерым от частого многолетнего употребления. — День же постный!

— Я атеист, Стефан и Мурат буддисты, — хмыкнул Олег, уминая один из этих бутербродов. Он с самого сорванного вражеским нападением завтрака ничего не ел, ибо было просто некогда, а исповедовать отличную от православию религию или же не молиться кому в Возрожденной Российской Империи не одобрялось, однако же и не запрещалось. Во всяком случае, пока. — Вот насчет Святослава не уверен.

— Дык, я того, сам, стал быть, не уверен, — пригорюнился бывший крестьянин, ныне благодаря мощи своего дара вошедший в когорту аристократов. Пусть даже пока он и считался обладателем всего лишь личного дворянства, однако у Олега не было никаких сомнений: рано или поздно ту планку, после которой автоматически причисляют к потомственным благородным по праву грубой магической силы, его друг обязательно возьмет. Вопрос лишь как быстро. — А потому, дык, дайте мне того… Да, вот всего того осетра!

— Мои комплименты повару, но боюсь нам пора перейти к делам. Вроде бы все просто и понятно, обычная попытка беднеющей части казачьей вольницы удержаться на плаву за счет грабежа удаленной деревеньки. Схваченные на горячем преступники имеют место во вполне достаточном количестве для самого придирчивого суда, и даже охотно соглашаются со своей виной, в надежде избегнуть кнута и дыбы на дознании. — Второй и последний офицер отряда, прибывшего аж из Иркутска на разносящиеся по астралу призывы о помощи, носил на плечах форму подполковника и формально был главным среди двух высоких гостей. В конце-концов, он прилетевшим крейсером командовал, а вот священник был лишь одним из членов экипажа. Пусть даже и докладывающим напрямую церкви и органам государственной безопасности. В данный момент этот аэромант то ли четвертого, то ли пятого ранга с довольной улыбкой запивал вызвавшую неудовольствие духовного лица буженину налитым в блюдечко коньяком. Вообще-то по идее это был чай с коньяком, но доза безалкогольного напитка могла считаться гомеопатической. Хорошего настроения военному, который также должен был провести и предварительное расследование, очевидно придавал тот факт, что работать ему, в общем-то, не пришлось. Последних из подавшихся в лес злодеев успели повязать часов за шесть до прибытия помощи. Соответственно вместо топтания на пепелище, попыток распихать выживших крестьян по соседним деревням или погони за опасными бандитами ему следовало только принять несколько десятков связанных пленников на борт и передать дальше в руки правосудия. — Балтийское казачье воинство недаром считается самым бедным. Воевать на берегу северных морей особо не с кем, поскольку все окрестные государства либо крепки и хорошо бдят за своими границами, либо вообще Австро-Венгерская Империя. Тянуть деньги из покорившихся нашему царю северных народов тоже не очень-то и получается. Все имевшиеся когда-то богатства были давно вывезены, а накопить новые можно только с разрешения петербургских чиновников, которым там не сильно то и далеко за налогами ездить. Да и пограбить японцев у казаков так и не получилось, ведь наши войска архипелаг не взяли. Вот видно и решил кто-то из них, что негоже домой с пустыми кошелями возвращаться, и раз нельзя потрясти мошну врагов, то можно взять добычу и со своих…

— Да, вина сих казаков неоспорима и лишь искренним покаянием спасут они свои души, которые погрязли в алчности, заставившей их презреть христианские заветы и встать на путь разбоя. Вот только очень интересная с их слов вырисовывается картина налета. Если верить тем разбойникам, кого вы не дорезали, они ведь летели сюда отнюдь не наобум, и даже не по случайной наводке от слишком языкастого сплетника. — Взял слово священник, осеняя себя крестным знаменем и тоже беря бутерброд. Но — с черной икрой. — Атаман раздал отрядам карты деревни, на которых особо отметили расположение некоторых домов. И на обратной стороне бумаг находились краткая характеристика обитателей этих жилищ. Составлена та была весьма своеобразно, но с акцентом на ключевых деталях, имеющих важное значение для нападения.

— Знаем, — пожал плечами Олег, который обнаружил эти бумаги в вещах одного из казаков, когда попытался найти виновных в том, что его дом чуть не взяли штурмом. А заодно обиталище старосты и подворье Полозьевых, похожее на мини-крепость посреди села. Дом Святослава тоже атаковали, и успешно взяли штурмом, но к собственному счастью бывшего крестьянина там не нашли. Тот заночевал в гостях у эльфийки по имени Лили, с которой у него развивался бурный, но крайне молчаливый роман. Дочь испанской дворянки и английского сидхе крайне плохо училась новым языкам и до сих пор могла сказать по-русски едва-едва с десяток фраз, а бывший крестьянин освоить чужую речь даже не пытался. У него с отечественной то были нерешаемые проблемы… — Они их нам тоже показали, стоило лишь вежливо попросить. Удивительно насколько словоохотливыми могут стать люди, которым в бою выпустили кишки, ради помощи целителя и наркоза во время операции.