Книга Убийца рядом со мной. Мой друг – серийный маньяк Тед Банди - Энн Рул

В одну из ночей он проехал на кресле через проем и оказался за столом рядом со мной. За его спиной висел один из множества занимавших почти все стены плакатов – скулящий котенок, который лез по толстой веревке, и надпись: «Доберешься до конца веревки… завяжи узел и держись».

Тед помолчал, пока мы пили кофе. Потом, глядя на свои руки, сказал:

– Представляешь, только год назад я понял, кто я на самом деле.

То есть я всегда знал, кто я, но мне требовалось подтверждение.

Ожидая продолжения истории, я удивлено посмотрела на него.

– Я – незаконнорожденный. После моего рождения мать не осмелилась признаться, что я ее сын. Я родился в приюте для матерей-одиночек, а дома она и ее родители рассказывали всем, что я ее брат. Я рос, думая, что мать – это моя сестра, а я – поздний ребенок бабушки и дедушки.

Он остановился, посмотрел на стену дождя за окном. Я молчала. Он еще не договорил.

– Я знал. Не спрашивай, откуда. Слышал разговоры. Или сообразил, что у брата с сестрой не бывает разницы в двадцать лет. И еще Луиз всегда обо мне заботилась. Я рос, зная, что она моя настоящая мать.

– Ты ей об этом говорил?

Он помотал головой.

– Нет, им было бы больно. С ними об этом говорить не стоило.Когда я был маленьким, мы с Луиз от бабушки с дедушкой уехали. Немыслимо, будь они вправду моими родителями. В 1969 году я вернулся на восток. Хотел найти доказательства. Узнал, что родился в Вермонте, пошел в мэрию посмотреть документы. Это несложно – назвал фамилию матери и попросил свое свидетельство о рождении. – И что ты почувствовал? Ты был шокирован или расстроен?

– Нет. Думаю, мне стало легче. И я нисколько не удивился. Что-то вроде необходимости узнать правду, прежде чем жить дальше. И когда я увидел в свидетельстве о рождении ее фамилию, я все понял. Я уже не ребенок. Мне двадцать один год, я точно знаю.

– Они тебе лгали. Чувствуешь себя обманутым?

– Нет. Не знаю.

– Знаешь, иногда ведь лгут из любви, – сказала я. – Мать от тебяне избавилась. Она сделала все, что было в ее силах. Она наверняка очень тебя любила.

Он кивнул и с нежностью произнес:

– Я знаю, знаю.

– И посмотри на себя сейчас. Ты стал хорошим человеком. Ты стал просто замечательным человеком.

Он взглянул на меня и улыбнулся.

– Надеюсь. Да, пожалуй.

Мы никогда больше об этом не говорили. Когда в 1946 году в Филадельфии Луиз поняла, что беременна, я жила в тридцати милях от нее и училась в школе в Коутсвилле. Помню, когда забеременела моя соседка по парте – об этом говорила вся школа. Таковы были нравы в 1946 году. Мог ли в 1971 году Тед это понять? Мог представить, через что пришлось пройти его матери, чтобы его оставить?

Теду удалось реализовать большую часть своих талантов. На старших курсах психологического факультета он хорошо учился – практически на одни пятерки. При том, что ночами еще работал на телефоне психологической поддержки. Тед был знаком со всеми аспектами психологии.

В осеннем семестре 1971 года Тед ходил на лекции по экологической биологии, адаптации человека, возможностям человека, и на специальные семинары для лучших студентов.

Он был красив, но пережитые трудности, казалось, сделали его еще красивее, словно огранив его черты.

И он был физически силен. Намного сильнее, чем показалось мне при первой встрече. Худощавый, почти хрупкий, и я даже приносила печенье или бутерброды его подкормить. Мне казалось, он недоедал. Но однажды я увидела, как он приехал в клинику на велосипеде в обрезанных джинсах, и удивилась, что ноги у него мускулистые как у спортсмена. Он был худым, но сильным. А его мужская привлекательность была такова, что я думала: будь я одинока или мои дочери постарше, он был бы идеальной парой.

Тед довольно много рассказывал о Мег и Лиэн. Мне казалось, хотя он никогда этого не говорил, что он живет вместе с Мег.

– Она очень интересуется твоей работой, – сказал он однажды. –Не могла бы ты принести ей почитать пару твоих детективных журналов?

Я принесла, и он унес их с собой. Он ни разу о них не упомянул, и я уверена, что он их не читал.

В одну из ночей мы заговорили о его планах поступить в юридическую школу. Уже пришла весна, и он впервые рассказал мне о Стефани.

– Я люблю Мег, и она действительно меня любит, – начал он. –Помогает мне расплатиться за учебу. Я ей многим обязан. Мне не хочется ее обижать, но есть кто-то, о ком я все время думаю.

Он снова меня удивил: раньше он ни о ком, кроме Мег, не говорил.

– Ее зовут Стефани, и я давно с ней не встречался. Живет она в Сан-Франциско, и она очень красивая. Высокая, почти с меня ростом, и родители у нее состоятельные. Всю жизнь только и знала, что быть богатой. Поэтому в ее мир я просто не вписываюсь.

– Вы еще общаетесь? – спросила я.

– Иногда. Болтаем по телефону. Всякий раз, когда я слышу ее голос, все возвращается. Не могу ни на что решиться, пока не попробую еще раз. Готов поступить в любую юридическую школу, только бы в районе Сан-Франциско. Думаю, наша проблема в том, что мы слишком далеко друг от друга. Думаю, окажись мы оба в Калифорнии, мы снова были бы вместе.

Я спросила, как давно они расстались. Он сказал, что в 1968 году, но у Стефани до сих пор никого нет.

– Думаешь, если я пошлю ей дюжину красных роз, она полюбит меня снова?

Вопрос был настолько наивный, что я посмотрела на него, не шутит ли он. Он не шутил. Весной 1972 года он говорил о Стефани так, будто они расстались вчера.

– Я не знаю, Тед. Розы помогут, если она тебя не разлюбила. Но если разлюбила, они не заставят ее полюбить тебя снова.

– Она единственная женщина, которую по-настоящему люблю. Совсем не так, как Мег. Трудно это объяснить. И я не знаю, что мне делать.

Видя блеск в его глазах, когда он говорил о Стефани, я легко представила, какой удар ждет Мег. Я убедила его не давать Мег обещаний, которых не сможет сдержать.

– Рано или поздно тебе придется выбрать. Мег тебя любит. Она помогала тебя в трудные времена, когда у тебя не было денег. И ты сказал, что в семье Стефани ты ощущаешь себя бедняком. Мег – реальность, а Стефани – только мечта. Подумай о том, что ты почувствуешь, если потеряешь Мег. Что бы ты сделал, узнав, что у нее есть другой?

– Однажды такое бывало. Забавно, что ты об этом заговорила: это просто сводит меня с ума. Как-то раз мы поссорились. Потом я увидел рядом с ее квартирой машину какого-то парня. Я обежал дом, встал на мусорный бак и заглянул в окно. С меня градом катился пот, я походил на сумасшедшего. Мысль, что у Мег кто-то есть, была мне невыносима. Я не верил, что со мной это происходит.

Он помотал головой, вспоминая припадок обуявшей его ревности.