Книга Слепой. Не брать живым - Андрей Воронин

— Хорошо, — пропела Ниночка и добавила: — Но и статьи, похоже, не будет…

— Как это?! — возмутился Вадик.

— В завтрашнем номере точно не будет, я только что верстку главному носила. Нет там никакой Семечкиной. А дальше не знаю…

— Я же своими глазами ее на первой полосе видел! Мне главный руку даже пожал…

— А сейчас нет Семечкиной. Есть план реконструкции старого города. И комментарий главного архитектора…

— Может, на другую полосу перенесли?

— Да нет… — сказала Ниночка. — И вообще, вот я смотрю, и в запасе, в архиве даже нет Семечкиной…

— Позови главного! Срочно! — начал выходить из себя Вадик.

— Он занят! — буркнула Ниночка и отключилась.

Как раз в это время дверь палаты отворилась и вошла пожилая медсестра.

— Вот стерва! — взорвался Вадик, вскочил и, на ходу сбрасывая халат, бросил Алине: — Жди здесь. Я сейчас вернусь.

Та, скептически улыбнувшись, лишь махнула рукой.

— Чегой-то он меня стервой обозвал? — изумилась медсестра.

— Это он не вас, — успокоила ее Алина.

— А что, вас?

— Да нет, он по телефону говорил. Вот поехал разбираться. А мне здесь ждать приказал, — попыталась шутить Алина.

— Да, ну и дела… Я у главного была, заявление свое подписывала… Так ему при мне сам губернатор звонил. О вашем здоровье беспокоился. Сказали, чтобы к вам никого не подселяли. И даже охранника обещали поставить. А мне вот укольчик вам поручили сделать. Успокоительный. Чтобы вы выспались и отдохнули, — сказала медсестра и действительно приготовилась делать укол.

Алина только спросила:

— В руку или ягодицу?

Медсестра кивнула:

— В ягодицу, в ягодицу.

Алина повернулась на бок, почувствовала легкий укол и… будто провалилась в глубокий, глухой сон.

Когда она открыла глаза, за окном не то стояла ночь, не то серело раннее утро. В палате было темно и тихо. Горела лишь тусклая лампа над входом. Чтобы узнать время, Алина протянула руку к тумбочке, где лежал мобильник. Но мобильника не было. Алина подумала, что он упал на пол, и, забыв, что ей не стоит вставать, слезла с постели и даже заглянула под кровать. Мобильника нигде не было. А вот голова закружилась. И ее даже начало подташнивать. Алина хотела вызвать медсестру, но потом вспомнила то, что произошло днем, и решила подождать. Ведь Вадик, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор, обещал вернуться, но не вернулся. И это почему-то ее напрягало, даже тревожило.

Хотя голова слегка побаливала, с памятью у нее все было в порядке. Она ясно помнила, что с ней произошло, помнила о том, в какую аферу втянул ее Вадик, и о том, что главврачу зачем-то звонил сам губернатор. Было только непонятно, зачем у двери ее палаты собирались поставить охранника.

В коридоре послышались шаги. Алина решила схитрить и прикрыла глаза, притворилась, что спит.

Дверь скрипнула, и в палату вошли двое.

— И сколько она так проспит? — спросил один из вошедших, судя по голосу, молодой мужчина.

— Минимум до утра, — ответил второй, очевидно постарше.

Осторожно, сквозь ресницы, Алине все же удалось рассмотреть обоих. Один был высокий, широкоплечий, в кожаном пиджаке и даже без халата, а второй — с седыми висками, в застегнутом на все пуговицы белом халате и шапочке.

— Мы поставили у дверей охранника. Но вы, как дежурный врач, тоже поглядывайте. Проконтролируйте, чтобы никто сюда не прошел. Выходы все проверьте. И может, медсестру в палату посадите. Нельзя, чтобы она вступала в контакт с кем бы то ни было посторонним… — проговорил тот, что в кожанке.

— Скажите, — поинтересовался врач, — вы ее охраняете как опасную преступницу или, наоборот, ей самой угрожает опасность?

— Какая вам разница? — не скрывая раздражения, вопросом на вопрос ответил второй.

— Но если сюда, как вы предполагаете, может проникнуть кто-то посторонний и этой девушке угрожает опасность, стоило бы усилить охрану…

— Не волнуйтесь, наш Никита целого отряда стоит, — сказал мужчина с гордостью. — Но ведь и она какие-то телодвижения может произвести. — Мобильник мы у нее, как вы просили, забрали, одежду тоже. Куда она голая… — успокоил врач.

— Ладно, если вы говорите, что до утра девушка проспит, пусть спит. И окна занавесьте. А то эти папарацци любят в окна заглядывать…

— Хорошо, — сказал врач и затянул жалюзи.

— Завтра утром я приду. Если проснется раньше, дайте мне знать. Нам с ней переговорить нужно, — сказал мужчина и добавил: — Глухов велел предупредить, что вы за нее головой отвечаете.

— Я понял, — сухо сказал врач, и они вышли.

Алина поняла, что не поняла ничего. Единственное, что она точно теперь знала, — это то, что Вадика к ней никто не пустит. И еще, что она, сама того не желая, вляпалась в историю, в которой замешаны люди, которых принято называть власть имущими. Причем власть они имеют, и здесь Вадик, похоже, прав, и официальную и неофициальную.

Алина перевернулась на другой бок и почувствовала, что спать ей совсем не хочется. И еще больше ей не хочется отвечать завтра на вопросы этого самоуверенного парня в кожанке. И самое время, как говорят подростки, линять отсюда. Алина приподнялась и увидела, что халат, в котором приходил Вадик, так и валяется в углу под умывальником. Она встала и надела его, застегнув на все пуговицы. Конечно, на улице холодно, но добежать до ближайшего подъезда даже босиком можно, а у нее ведь есть тапочки!

Единственное — нужно решить, куда бежать. Через дверь, у которой стоит охранник, или через окно.

Алина подошла к окну и выглянула. Второй этаж. Но прямо под окном — козырек, на который несложно соскочить.

Но, как оказалось, ход через окно понравился не одной ей. Не успела Алина распахнуть вторую створку, как чья-то сильная рука буквально вытащила ее наружу. Тряпка с хлороформом не дала ей даже крикнуть. Алина опять оказалась в полной отключке, а когда пришла в себя и открыла глаза, был ясный день. Прямо ей в глаза слепило солнце, которое пробивалось сквозь кленовую листву. Нужно понимать, у окна рос клен, и его разноцветные резные листья, и опавшие и из-за тумана прилипшие к стеклу, и еще крепко держащиеся на ветвях, создавали на окне что-то наподобие витража.

Алина осознала, что лежит в большой просторной комнате на двухспальной кровати, под теплым одеялом, но не может повернуться даже на бок, потому что кто-то привязал ее к кровати простыней.

В комнате, кроме кровати, был на всю стену встроенный зеркальный шкаф-купе, плазменный экран и зачем-то разбросанные по всей стерильно белой комнате разноцветные прозрачные шарики. Такие же, только с лампочками, были приделаны к потолку. В углу стояли ярко-красное дутое кресло и столик с прозрачной красной столешницей.