Книга Лев пробуждается - Роберт Лоу

Низкий, подымающий волосы дыбом лай вырвал Хэла из грез, а борзых в клетках поверг в неистовство.

— След, след! — хрипло выкрикнул Сивый Тэм без нужды, потому что все уже повернули на звук; Хэл увидел, что Изабелла отдала своего сокола бегущему вприпрыжку, сгорбившись, Сокольничему и пришпорила коня. Брюс, любовавшийся соколом Элинор, теперь сунул его обратно Сокольничему и последовал за ней. Оба вырвались вперед. Хэл услышал ее смех, а Брюс, поднеся к губам рог, издал длинный, сипящий, неблагозвучный сигнал.

Лимье прямо рвались со свор, волоча следом несчастных пыхтящих отроков-псарей, устремляясь вперед в жутковатом молчании, к которому их приучили, втягивая ноздрями запах, вытропленный для них Роландом.

Появился Малк с Роландом. Тяжело дыша, борзые трепетали от возбуждения. Изо всех сил удерживая сворку, Малк испустил длинный переливчатый крик своим сдавленным горлом, перехваченным из-за того, что приходилось отчаянно тянуть за поводок.

— Довольно! — рявкнул Сивый Тэм, устремляя на Филиппа суровый взор, напоенный в равной мере и порицанием, и ядом. Увидел, как доезжачий стиснул губы, а потом заорал благим матом на несчастного Малка.

— Отдай его, — потребовал Сивый Тэм, и тот, насупясь, потащил извивающегося Роланда со следа, поставив перед седлом старого охотника.

— Тихо, тихо, мой красавчик… Молодец.

Сивый Тэм вытерпел неистовое облизывание лица и ласки пса, потом сунул его под мышку и с кривой усмешкой обернулся к Хэлу:

— Какая жалость, коли нос безупречный, а ноги оставляют желать лучшего, а?

Роланда вернули Малку, принявшему его, будто золото, и бережно понесшему обратно к клетке. Сивый Тэм, нахмурившись, поглядел на доезжачего.

— Возьмем Белль, Крокара, Санспер и Мальфозина, — объявил он. — Выпускайте rapprocheurs[26].

Гончих вытащили и отпустили, и они понеслись во весь дух, шныряя влево-вправо. На глазах у Псаренка Пряженик пошатнулся, потому что два дирхаунда чуть натянули поводки, но одно лишь слово Лисовина Уотти заставило их с укором обернуться и заскулить.

Псаренок увидел, как Фало припустил за набирающими скорость собаками, сжимая вспотевшими ладонями хлещущие своры, и припомнил бесчисленные разы, когда сам исполнял эту неблагодарную, изнурительную работу. Теперь его отдали этому новому господину, и она больше не будет частью его жизни. И с внезапно всколыхнувшейся радостью — сильной до головокружения — вдруг понял, что заодно распростился и с Гуттерблюйдом и его птицами.

Позади Фало крестьяне-выгонщики тужились поспевать следом. Окрестные пахари, согнанные сюда для этой цели, посреди летней бескормицы между урожаями, ослабели от голода и держались на ногах с трудом. Внезапно донесшийся издали лай rapprocheurs прозвучал прямо по-волчьи.

Чертыхнувшись, Хэл увидел, как вся охота разваливается на глазах, и перешел к плану держаться за Древлим Храмовником, зная, что сэр Уильям не отстанет от Брюса, а Изабелла будет, в свою очередь, прикована к графу. Если Бьюкен и подстроит какую-то каверзу, она обрушится на это трио, и Хэл твердо вознамерился спасти хотя бы Древлего Храмовника.

Он продрался сквозь сплетения ветвей, глядя направо и налево, чтобы проверить, поступают ли его люди точно так же. Пришпорил Гриффа, когда круп кобылы Брюса скрылся из виду, и раздраженно заворчал, когда впереди замаячил один из Инчмартинов. Его жеребец обезумел, принявшись метаться и взбрыкивать.

Сивый Тэм протрубил в рог, но остальные орали, мешая понять, где проходит истинная линия охоты; Хэл услышал, как охотник костерит всех и каждого, кто слышал, «трепливыми дураками», и заподозрил, что проштрафился Брюс.

Взмыленная лошадь проломилась сквозь куст лещины рядом с Псаренком, едва не отбив Пряженика от дирхаундов, прыгавших и рычавших. Встревоженный Джейми Дуглас, едва удерживаясь в седле, успел помахать, прежде чем лошадь понесла его дальше между деревьев.

Через несколько хаотических, изнурительных ярдов Хэл прорвался сквозь подлесок, чтобы увидеть, как Джейми соскальзывает со спины взмыленной верховой лошади, с тяжело вздувающимися боками стоявшей на месте. Отрок быстро осмотрел ее и обернулся к Хэлу и подъехавшим всадникам.

— Хромая, — горестно объявил он, а потом тронул морду животного, и его потное лицо озарила светлая улыбка. — Было хорошо, пока не кончилось, — крикнул он и медленно повел лошадь из лесу. Хэл тронулся дальше; тонкая ветка, хлестнув по щеке, рассекла ее до крови, а от вереницы коротких сигналов рогов голова шла кругом, потому что он знал, что это сигнал vue[27], означающий, что основной корпус охоты завидел добычу, а он направляется не в ту сторону. Отчего осерчал, потому что следовал за дальним алым проблеском.

— Ах ты, окаянная, похотливая, ненасытная, раздолбанная сучка! — рявкнул Хэл, и люди рассмеялись.

— Девке сие будет не по нраву, — заметил Сим Вран, но взор Хэла под сдвинутыми бровями опалял огнем, так что он благоразумно прикусил язык и последовал за господином.

Через два-три скачка Хэл придержал коня и послал Куцехвостого Хоба и Тома Пузыря за графиней, чтобы она вернулась целой и невредимой и присоединилась к охоте.

Они устремились вперед, уклоняясь от веток. Что-то крепко врезало Хэлу в лоб, вывернув его голову назад; в глазах закружились звезды, и он покачнулся в седле, а когда пришел в себя, Сим Вран широко ухмылялся.

— Вы закончили драблять дерева? — вопросил он и критически поглядел на Хэла. — Целехонек. Вы все так же блистательны, аки солнце на гладких водах.

Подъехал Лисовин Уотти, подгоняя пыхтящего Пряженика и бегущих дирхаундов, даже не запыхавшихся, но теперь они были на длинных поводках, которые держал Лисовин Уотти, сидя верхом, и начали приплясывать и скулить, почуяв запах крови и умоляя спустить их с поводков. Трусцой прибежал Псаренок, и Хэл увидел, что дышит он ровно и не перепачкан, потому что ему не приходилось поспевать за головоломным собачьим аллюром; они улыбнулись друг другу.

Лисовин Уотти швырнул поводки Пряженику, и тот решительно намотал их на кулаки, свирепый, как хряк. Всадники толклись потной группой; несколько крестьян дотащились до древесных комлей и, привалившись к ним, сползли вниз, буквально источая марево усталости. Конская слюна пузырилась и лопалась от невидимого ветерка.

— Bien aller[28], — гаркнул Сивый Тэм, поднося рог к своим синюшным мясистым губам, и раздавшееся «тру-ру, тру-ру» заставило всю толпу снова лихорадочно устремиться вперед. Берне Филипп, тяжело дыша, просипел отчаянную мольбу расступиться перед его борзыми, и рог Сивого Тэма вострубил в очередной раз.

— Держаться в ряд! — крикнул он. — Слуша́й! Осторожно, борзые! Осторожно, борзые!