Книга Билет: «Земля – Нордейл» - Вероника Мелан

Спасибо невысокому забору, доходящему ему лишь до диафрагмы, не нужно было открывать калитку, чтобы разглядеть пришедшую, и оказалась ей она, та самая девчонка из магазина, спросившая про печатку.

Даг терпеть не мог таких – навязчивых и слишком настойчивых. Неужели неясно – не пожелал он отвечать, не пожелает и теперь. Подошел ближе, спросил недружелюбно:

– Чего надо?

Она стояла странно, чуть криво, будто саднило внутреннюю часть бедер, держалась за велосипед.

«Наверное, неудобная сидушка и отсутствие практики».

Смотрела, однако, на удивление прямо, ровно. Фигурка хорошая, ладная, лицо приятное, только взгляд не такой, каким должен быть у женщины, думал Браун. У Алины он мягче, ласковее…

– Надо поговорить.

Ее скрученную в пружину нервозность он ощущал загривком, привык чувствовать противника.

Отозвался сухо:

– Уже говорим.

– Я про твое кольцо…

Он знал. Такие, как эта, не отвязываются запросто и намеков не понимают. Хотел уже было выдать нечто жесткое, когда незнакомка вдруг выпалила:

– Я знаю, откуда оно на самом деле. – Пауза, как галактическая дистанция между шаттлами. – С Уровней, из Нордейла. Магазин «Серафим» на Престон-драйв…

Даг умел держать лицо. Учился этому еще в давние времена, с годами отполировал умение, но тут почувствовал, как дернулась щека.

«Она знала. Не предполагала, но знала совершенно точно».

Шпионка? Некто с проверкой? Ему нужно затаиться, не выдать себя? Браун выглядел равнодушным (ей не понять, что творится у него внутри), но равнодушным себя не чувствовал.

– Пусти меня в дом, – вдруг попросила девчонка, – поговорим.

– Уже договорили, – отрезал он хрипло. Кем бы она ни была, он не вправе себя выдавать, ставить под угрозу свое местонахождение и безопасность, вдруг это отразится в итоге на Эльконто?

И съедаемый тревогой и любопытством, развернулся, зашагал в дом.

– Эй! – послышалось сзади. – Ты знаешь, что я права! Знаешь!

Он молчал. Еще пара шагов, и он внутри.

– Пусти меня переночевать, ты! Знаешь, откуда я к тебе ехала? Голодная, между прочим…

– Я тебя не приглашал.

– Да ты хам! Как я обратно по темноте?

Не его заботы.

Браун захлопнул за собой дверь, оставив незнакомку снаружи.

Да, хорошенько она дернула его нервы, оттянула их на манер лучной тетивы, после отпустила со щелчком.

«…с Уровней, из Нордейла. Магазин „Серафим“ на Престон-драйв…»

Кажется, он дешево и глупо прокололся, но откуда ему было знать? Откуда ей было знать про печатку? Кольцо бы теперь лучше снять, но Даг ерепенился внутри, думая об этом.

Пусть катится ко всем чертям. Ничего он ей не сказал. И не скажет.

Уже сидя перед тарелкой с картошкой, вдруг допустил иное – вдруг она тоже с Уровней? Случайно. Вероятность, конечно, минимальная, никакая, если быть точным. Но вдруг? И знает о том, как туда вернуться?

Конечно, ему сказали: «Сиди, не высовывайся». Но сиди сколько? Никаких гарантий на возвращение, лишь призрачное «мы попробуем помочь». Что, если он просидит месяц, год или два? Будет потом корить себя за то, что не расспросил девку с велосипедом о том, что та знает.

Черт… Слишком редкая возможность, на подставу ничуть не похожая. Нельзя упускать.

Во второй раз отодвинув недоеденный ужин, Браун принялся одеваться. Накинул ветровку, обулся, вышел на крыльцо и запер дверь на замок.

Незнакомки и след простыл.

Он хорошо видел в сумерках. Почти стемнело, но след от велосипедных шин виднелся отчетливо – грязь помогла. Спасибо прошедшему дождю. Деревня затихала рано, лишь дым над крышами, свет в окнах и лай собаки вдалеке.

Отпечатки подошв вели не направо, но к краю села, за которым овраг. Да, до дороги так ближе, но куда опасней. Плюс окраина, заброшенный дом – все это Даг приметил еще днем во время разведки.

Он не ошибся, когда услышал голоса. Похоже, у покосившегося забора выпивал молодняк; девчонка попалась им вовремя.

–…чего ты такая дерзкая? Мы ж вежливо…

– Это называется вежливо? Руку отпусти, козел!

Ситуация накалялась, как очаг кузницы.

– Кто козел? Че ты сказала?

Шорох, возня, завязывалась драка. Звякнул велосипедный звонок; кто-то сматерился. Затрещал отрываемый рукав.

– Вот же дрянь…

Хорошо, что он умел быть невидимым, незаметным, и крупное тело тому не помеха. Браун выскользнул из темноты, как призрак. На его удачу фонарь здесь не работал; три точных удара, три падающих на землю тела. Отключать он умел куда лучше, чем готовить еду. Отменно рассчитывал силу, чтобы ненароком не убить, знал, куда метить…

Девчонка дышала шумно, его узнала не сразу, но узнала. Не ревела, как другая бы на ее месте, не истерила, но в глазах ужас. Правда, смешанный с такой злостью, что не приди он на помощь, сама бы кому-нибудь ухо отгрызла.

Он окинул ее беглым взглядом. Если не считать оторванного рукава и грязи на штанах, вроде не пострадала. Присел на корточки, проверил пульс незнакомых ему молодых идиотов, от которых разило спиртным, убедился – дышат. Завтра ни один из них не сможет сказать, кто наносил удары, не сможет вспомнить обидчика. Это хорошо, ни к чему лишние хлопоты. Поднялся, отряхнул брюки.

Незнакомка поджала губы.

– Я знала, что ты наемник.

Браун зыркнул в ответ недобро, но промолчал. Все ждал, что она снова попросится в гости, но не дождался. Рыкнул:

– Тут будешь ночевать?

Пошел по грязной дороге обратно к дому, спустя секунду услышал, как за ним, поддерживаемый женской рукой, покатил велосипед.

Через несколько шагов Даг остановился, развернулся, предупредил.

– Я тебя кормлю. Даю ночлег. Ты рассказываешь все, что знаешь.

– Верх гостеприимства, – съязвили ему негромко. – Хорошо, хоть спать с тобой за это не надо.

Он обозлился. Вот острая на язык сука.

– И вообще, – сообщили ему безапелляционно, – хорошо хочешь жить. Желаешь услышать мою историю, будь добр рассказать и свою. По рукам?

У нее было красивое лицо, но наглое. Точнее, наглым был взгляд, и Даг в который раз подумал, что женщине нужно быть женственнее, нежнее. Как Алина.

Хотел ответить грубо, но быстро сообразил, что правду ведь можно выдавать не всю, а порционно. Ни к чему озвучивать лишние детали. А ее история ему нужна…

– Пошли, – бросил неприязненно.

Пора доесть уже, наконец, остывшую картошку.