Книга Я потерялась, Дикий - Виктория Вишневская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да ну тебя, — отворачиваюсь. Чурбан бесчувственный.
Обижаюсь, но недолго. Совсем скоро мы доезжаем до девятого этажа и Дикий идёт к своей квартире, доставая ключи. Открывает её и запускает меня внутрь.
А я перешагнуть её боюсь.
Вдруг там девушка какая? А тут я. Представит меня как свою дочь. А что… Похоже! Хотя Ярослав не такой старый. Нет, он ещё молодой. Но щетина делает его взрослее. А борода вообще…
— Ну, чего встала? Давай, не покусает тебя никто.
А вдруг?
Но доверяюсь ему.
Захожу внутрь.
Тут же втягиваю вкусный запах мужчины. Пахнет он приятно. Слишком. Очень. Морем. И мужеством.
Чёрт…
Как же классно!
Я думала, что такие мужчины, как Яр… пахнут пОтом, и чем-то ещё. Но здесь нет. Крылышки носа сами вдыхают этот прекрасный аромат.
— Проходи, — подталкивают сильные ладони в спину. Снимаю с себя шлёпки и прохожу внутрь. — Это двухэтажная квартира, места много. Если боишься — я посплю внизу. Отправлю тебя наверх.
— Мне всё равно, — тяну, бегая взглядом по интерьеру. Всё выдержано и со вкусом. Нет перегруза, и даже… Немного пустовато. — Пока ты меня не трогаешь и не смотришь, я чувствую себя вполне комфортно. И вообще, я должна просить прощения, что стесняю тебя.
Я хочу продолжить про девушку. Щекотливая тема.
Но прикусываю язык.
— Не стесняешь, — грубо отрезает.
— Точно? — переспрашиваю. — А как же твоя девушка?…
Всё же не сдерживаюсь.
— Вика! — восклицает так громко своим громким басом, что я подскакиваю на месте. Сжимаюсь как перепуганный ребёнок и боюсь смотреть назад. На него. В его разъярённое лицо и такие же агрессивные глаза.
Огромная ладонь опускается на плечо и слегка поглаживает.
— Прости, не хотел орать, — в голосе вина. А я… не знаю. Испугалась. Он так крикнул… Что мне кажется, я наложила в штанишки. Мысленно. Всё равно страшно. Особенно когда это всего вторая наша встреча, а я оказываюсь у него дома.
О нет…
Что же обо мне потом подумают?
Вдруг кто-то узнает, что я с незнакомым мужчиной в его квартире?
Но мы ведь знакомы.
Да, точно. Хоть это утешает.
И ведь… Никто не узнает!
— Всё нормально, — не смотрю на него. Но он напугал. Стараюсь абстрагироваться и сделать вид, что он ничего не сделал.
— Точно? — переспрашивает.
Я киваю.
Оборачиваюсь.
Натягиваю улыбку и прикрываю глаза, выдавая:
— Всё нормально, — утешаю его. — Правда. Мой папа порой орёт громче.
И ведь это правда. Только вот не на меня. А на подчинённых. Я не помню ни дня, когда на меня орали. Или так громко говорили моё имя.
Ладно, всё нормально.
— Я кушать хочу, — немного наглею. Переключаю тему, чтобы не было этой паузы между нами. — Шоколадку не хочу.
У меня уже… Живот от неё болит.
Дикий улыбается. Обнажает белые зубы с двумя острыми клыками. Вампирюга. Самая настоящая.
— Наглая ты, Ежевика.
Немного бывает такое… Скромность — от мамы. От папы — наглость. Он всегда говорил, что без неё тяжело в этой жизни. Но только вот я ей пользуюсь только с теми людьми… К которым отношусь хорошо. И привыкаю. Немного привязываюсь. Но не с незнакомцами.
Поэтому сейчас Дикий для меня…
Уже не чужой человек.
Особенно после того, как помог мне уже два раза.
И я… Даже несмотря на то, что он повысил на меня голос… Ему доверяю. И то, что он мужчина — ни капли не пугает меня. Я буду по-прежнему краснеть от него. Но… Уже по-другому. Мне с ним легко. Приятно.
Жаль только…
Что скоро мы больше не увидимся.
Дикий
Совесть гложет.
Знаю, какая она забитая. Ранимая. Скромная и вообще не умеет разговаривать. А я наорал. Но сколько можно спрашивать, не мешает ли она мне? Каждый раз, когда заводит эту тему — хочу свернуть тонкую шею.
Надоела.
Поэтому и накричал.
Ну, а фига ли?
Такой я. Грубый моральный урод.
А, ладно. Сейчас мы обязательно замолим все грехи.
— Пиццу хочешь? — спрашиваю её, пытаясь загладить тот инцидент. Смотрю в голубые глазки, что смотрят на меня с радостью. Проголодалась же.
— Хочу, — радостно кивает.
— Тогда пошли на кухню, — я иду в свою стихию. В свои четыре стены, в которых полный ас. Да-да, помимо основной работы, я готовлю. Поэтому сейчас попытаюсь извиниться кулинарией. Всё же времени у меня было много. Год. Как только ушёл из органов. Занялся охранным бизнесом вместе с одним хорошим человеком — Львом. Поэтому начинаю не один. Вдвоём.
Поэтому сейчас всё зашибись.
Ставлю пакеты на стол. Выкладываю продукты в холодильник.
— Извини, мне неловко… — начинает позади. Опять. Сколько можно?
Смотрю на тоненькую фигурку, что снова опустив взгляд вниз, мнётся на одном месте, одёргивая длинную рубашку, перевязанную на талии пояском.
— Можно я воспользуюсь твоей ванной? У меня песок… Не туда, куда надо попал.
Больной мозг подкидывает картинки КУДА мог пробраться песок. Я же всё видел. Чувствовал. И даже трогал. А она и не заметила. Чувствую себя уродом. Но… Когда катал её на своей спине… Прочувствовал абсолютно всё. И даже… кхм. Напрягся. Воспылал так, что пришлось скидывать напряжение плаваньем. Махал руками и ногами так, лишь бы отвлечься.
А я дурень, блин, предложил ещё. Чтобы весело было.
Ага, предложил так, что зудело всё, как только она дотронулась до меня.
Стесняшка-бестия. Ведьма она, вот и всё. И сейчас когда вспоминаю её в купальнике снова… Становится плохо. И готовить не хочется.
Приворожила. Раз я на такую дурость пошёл… Нет. Забудь, Дикий.
— Иди, — выкидываю. Только бы побыстрее свалила.
Я ведь слышу каждый её легкий шаг. Она передвигается как мышка. Неподвижно. Невесомо. И мне не по себе. Потому что хочется пойти за ней. Проверить. Подсказать, где включить воду. Чтобы приблизиться к ней и вдохнуть запах невинного тела.
Но останавливаюсь. Опираюсь ладонями и столешницу и перевожу дыхание.
— Дьявол… — шепчу себе нос.
Ей восемнадцать, Яр. Мне двадцать семь. Это ненормально. Девять лет разницы.
