Книга Кадры решают все - Мария Воронова

Нет, растила бы ребенка и сама с голоду не сдохла, но наверняка превратилась бы в безнадежную злобную истеричку, ненавидящую весь белый свет за то, что так жестоко с нею обошелся. А когда рядом родной человек, считай, вторая мама Данилки, вроде не так страшно и вроде надо сохранять в сердце теплоту, потому что есть кому возле тебя греться.

Она даже Игоря перестала ненавидеть. Ведь действительно, он не мог отвечать за то, что она напридумывала в своей голове, и силой он ни к чему ее не принуждал, а когда случилась беременность, рисковал своей репутацией примерного семьянина, чтобы устроить ее к надежному гинекологу, который сделал бы все под наркозом и почти наверняка без плохих последствий. Он по-настоящему любил ее, только обязательства оказались сильнее, так это говорит только о том, что он благородный человек. И, может быть, когда-нибудь…

Додумывать, каким именно образом они, два созданных друг для друга сердца, все-таки соединятся, Настя опасалась. Просто иногда приятно было помечтать, ведь столько книг и фильмов рассказывают о том, как люди обретают друг друга, так неужели в жизни подобное не случается? Прямо вот никогда-никогда?

Появление ребенка без мужа сильно сказалось на Настиной репутации, ее начали усиленно предавать забвению, предложения с киностудии не поступали, но сплетни все еще доходили.

Узнав, что Соломатина обвиняют в хищениях, Настя… ну да, убеждала себя, будто расстроилась, но на самом деле воспрянула духом, но не от злорадства, а потому что появилась надежда все-таки быть им вместе.

Жена отвернется от вора… Да нет, точно отвернется. В том, что жена Игоря подаст на развод, Настя не сомневалась ни секунды. Ольга Соломатина, красивая, но на удивление не обаятельная женщина, служила в БДТ и, не будучи любимицей публики, возглавляла там зато партийную организацию и планировала дальше двигаться по этой части, так что муж-вор был ей совершенно не нужен.

Зато она, Настя, наоборот, докажет Игорю свою верность и преданность. В колонию за ним поедет, если придется. Он увидит, что она не просто красивая дурочка, решившая выбиться в звезды через постель режиссера, а любит его по-настоящему, всем готова пожертвовать, лишь бы только быть рядом с ним.

За воспоминаниями Настя не заметила, как перемыла всю посуду. Лариса давно ушла в комнату и лежала на диване с книгой, так и не сняв ее любимого халата. «Нет, могла бы все-таки спросить, – уколола неприятная мыслишка, – или даже не брать, ведь она знает, как я его люблю».

Настя тряхнула головой, чтобы глупые обидки высыпались из нее, как мелочь из копилки, но мысли от этого не стали лучше.

Почему это жена Игоря подходит к телефону в его квартире? Конечно, по правилам муж должен уходить с одним чемоданом, но тут ситуация другая. Игорь, бедненький, сидит под подпиской о невыезде, на имущество наложен арест, поэтому он никуда уехать не может, но ведь жену его никто ни в чем не обвинял и свободу передвижения ей не ограничивал, между тем суд вот-вот начнется, а мадам Соломатина все еще живет с законным супругом, отвечает на звонки как ни в чем не бывало, хотя, по логике, давно должна была съехать к маме или ко всем чертям, спасая свою кристально честную репутацию коммунистки.

Да господи, только эта несчастная репутация одна и потянула вниз чашу весов, чтобы не разводиться, когда они с Игорем полюбили друг друга. Он признался, что давно не любит жену, но с его стороны будет слишком подло разрушать жизнь женщине, которая ни в чем перед ним не виновата. Придется стиснуть зубы да терпеть ради ее драгоценной карьеры. И Настя терпела как дура, а теперь выясняется, что мадам не так уж дорожит своими перспективами, раз даже не пытается избавиться от мужа-вора. Разве так делают? Последовательной надо быть, Ольга Батьковна!

Настя вздохнула, размышляя, как связаться с Игорем. Или уже не звонить, а сразу прийти на суд, ведь как только Игорь увидит ее, сразу все поймет, без всяких слов.

Хорошо бы дали условный срок… Или вообще оправдали, но это маловероятно.

А вдруг наоборот? Вдруг Игоря сделают главным ворюгой и дадут максимум? Настя вздрогнула, даже мысленно боясь произнести слово «расстрел». Как быть тогда?

Господи, зачем она только наседала на Игоря с этой женитьбой! Можно подумать, ей так уж прямо хотелось варить борщи и гладить сорочки… Ну да, мечталось появиться с ним вместе на каком-нибудь кинофестивале, вот, смотрите, этот прекрасный мужчина принадлежит мне, он выбрал меня, и мы вместе навсегда, но разве эти минуты триумфа и есть счастье? Нет, счастье было в их мимолетных встречах, в задушевных разговорах, в том, как они прижимались друг к другу в постели, даже в прощаниях тоже было счастье. Немного минут выпадало им провести вместе, но зато они проживали их ярко, чувствуя друг друга каждой клеточкой своих тел. И совсем не надо было расставаться… Не хватило ей женской мудрости признаться, что она согласна быть любовницей, и был бы у них еще целый год счастья…

«Я тебя не покину, – прошептала Настя, изо всех сил стиснув ладони, – потому что наша любовь – это божий дар».

* * *

Ирина всю жизнь боролась за звание прекрасной хозяйки, постигала разные тонкости готовки, уборки и прочего, но была одна дисциплина, выступать в которой она даже не пыталась. С раннего детства стало ясно, что рукоделие не ее сильная сторона. Нитки путались, иголки кололись, а столь необходимый в комплектации настоящей девочки навык штопанья носочка на грибочке так и остался недостижимой мечтой. Настоящей девочки, эх… Много было в жизни этого весомого и неумолимого слова. Настоящая женщина, настоящий мужчина, настоящий коммунист и, наконец, настоящий советский человек. Чтобы стать настоящим, надо обладать определенным набором характеристик, а если нет, то ты вообще не пойми кто. Ненастоящий, несуществующий, просто привидение, робко и безуспешно пытающееся достучаться до реальности. Может быть, так было только у нее одной, но свою неспособность ровно положить строчку Ирина воспринимала как ущербность. Она – неряха и неумеха, двери в счастье для которой закрыты навсегда, даже ночью иногда просыпалась от тоскливого ощущения своей неполноценности. С годами это притупилось, но до сих пор необходимость пришить пуговицу или крючочек вызывала у нее настоящий ужас, и Ирина до последнего откладывала это противное дело. Конечно, когда у тебя муж, двое сыновей и нет дочки, которую можно под угрозой «а то замуж не возьмут» усадить за иглу, приходится выкручиваться, и Ирина стала сдавать вещи для мелкого ремонта в ателье. Там на нее смотрели как на дуру, ведь что это за женщина, которая не способна зашить детские брючки, разошедшиеся по шву, или притачать оторванный карман? Достойна ли она вообще быть женой и матерью, или это самозванка, которая обязательно будет развенчана и разоблачена? Какое-то время Ирина стыдливо опускала глаза, общаясь с приемщицей, а потом вдруг неожиданно для самой себя резко обнаглела и стала носить даже рубашки с оторванными пуговицами. Хватит доказывать людям и себе самой, что она достойна счастья, пора просто радоваться тому, что есть.

И, как всегда это бывает, только она расслабилась, как ей был нанесен сокрушительный удар, причем с самой неожиданной стороны. Кирилл приволок с работы швейную машинку «Веритас», которые у них распределяли через профсоюз, и ему досталась, как герою труда. Ирина попеняла, что дорого, предложила продать машинку и купить Кириллу новую гитару, но муж успокоил, пусть Ирочка не волнуется, хватит и на то и на другое. «Да уж, верно говорят, богатство счастья не приносит», – мрачно подумала она, проведя пальцем по сияющему белому крупу адского приобретения.