Книга Змей в саду Ватикана - Екатерина Барсова

– Давай встретимся, и ты мне все расскажешь по порядку.

– Конечно! – воскликнула Анна. – Где и когда?

– Откладывать не станем. Предлагаю сегодня. Я могу подъехать к тебе. Диктуй адрес. Где-то он у меня был записан, но скажи снова.

Встретила его не одна Анна – сразу три девушки. Три грации, отметил про себя Павел.

– Павел Рудягин. Следователь, – сказала хозяйка, глядя на гостей. – Надеюсь, он нам поможет. Я пригласила этих людей, потому что им есть что сказать. Как раз по поводу Шифман.

Представила своих знакомых – одна из них была галеристка, Александра Шалинская. Ее галерея называлась «Фиолетовое небо». Другую девушку звали Маргарита Мазен… Как объяснила Анна, она была ее знакомой, сталкивались по одному делу, которое распутывало «Клио». После этого Анна обратилась к галеристке.

– Наверное, первой должна сказать Александра.

Рассказ владелицы арт-галереи «Фиолетовое небо» был краток, монолог прерывался возгласами и восклицаниями.

– Я не знаю, куда она пропала, да еще накануне выставки.

– Когда выставка должна была открыться?

– Через месяц. Но это очень ответственный проект, месяц тут – уже выход на финишную прямую. Нужно все рассчитать, да и пиар-подготовку никто не отменял. Мы уже начали эту кампанию. Заказали статьи в журналах и пару роликов для ютуба. Все должно было пройти на очень высоком уровне, – подчеркнула она слова «высокий» и «уровень», чтобы Павел проникся всей важностью ситуации.

На всякий случай он кивнул.

– Она не могла куда-нибудь уехать, просто не поставив в известность?

– Ну вот! – с явным огорчением воскликнула Александра. – Она тоже спросила меня об этом! – и махнула рукой на Анну. – Но так утверждать значит не понимать, как вообще протекает жизнь в художественном пространстве и сколько времени уходит на подготовку каждого проекта. И сколько потом он приносит бонусов. Для молодого художника, такого как Ольга, это счастливый лотерейный билет. И вряд ли она стала бы им пренебрегать. Это совершенно не в ее стиле.

– Насколько я поняла, – вмешалась Маргарита, – Ольга была очень амбициозной молодой особой, она хотела сделать карьеру в столице.

– Еще бы, она приехала из провинции… Из Саратова, – подтвердила Шалинская.

Про себя Павел невольно усмехнулся. Огромный город на берегу Волги, исторический и культурный центр, Шалинская назвала «провинцией». Иногда москвичи все-таки немного снобы, но сами того не замечают.

– В любом случае она не стала бы так рисковать, – подтвердила Маргарита.

Павел переводил взгляд с одной девушки на другую.

«А что они вообще знают о жизни?» – внезапно подумал он. За время своей работы в Москве он уже повидал многое, еще больше услышал от своей коллеги Светланы Демченко. Все не так, как кажется на первый взгляд. Не всегда видны тайные мотивы действий людей. И бывает, что до них докопаться очень непросто. Даже близким не всегда известна правда… Кто знает, что стояло за этим поступком? И почему Ольга Шифман решила уехать накануне такого грандиозного открытия.

– Ольга знакома с Филиппом Роговым?

Маргарита Мазен переглянулась с Шалинской.

– Если честно, то я ничего об этом не знаю. И это имя и фамилию слышу в первый раз.

– А вы? – обратился Рудягин к Маргарите.

Та помотала головой:

– Я тем более ничего не знаю. Я в Москве наездами. С Ольгой общалась только однажды и о ее личной жизни никакого понятия не имею…

– Был ли у нее молодой человек?

– Похоже, что нет.

Павел с недоверием посмотрел на владелицу галереи.

– Вы уверены?

– Ну… она об этом не рассказывала. – Помолчав немного, добавила: – В общем, это странно, да… Обычно молодых людей не скрывают. Но Ольга никого не приводила, ни о ком не рассказывала… Если был какой-то тайный любовник…

– А где и когда вы познакомились с Шифман?

Шалинская вздохнула:

– В Тарусе, на выставке, в которой участвовало еще несколько художников. Ольга тогда была практически неизвестна. Но чем-то мне ее картины понравились, и я решила с ней сотрудничать. У меня же своя галерея, и я нуждаюсь в новых именах. Я стала ее арт-дилером, если так можно сказать…

– Ее картины хорошо продавались?

– Неплохо… Но о какой-то популярности говорить не приходилось… Я возлагала надежды на эту выставку. Но, как видите… – Галерейщица нервно прищелкнула пальцами.

– Родные у нее есть?

– Никого. Все умерли.

– А портрет Филиппа Рогова вы видели?

– Вы второй раз упоминаете это имя и фамилию, но я о нем ничего не знаю. Кто он?

– Помощник Дмитрия Коростылева.

– Ольга нарисовала его портрет?

– Да.

– Она об этом мне не говорила. А познакомиться с ним могла на какой-нибудь выставке или презентации. Ее иногда приглашали на тусовки. Он мог быть там…

– Он убит.

– Кто?

– Рогов. Поэтому я и задаю этот вопрос… Я хотел бы задать его Шифман, но пока это не представляется возможным.

Три пары глаз уставились на него.

– Вы думаете, что… – протянула Мазен.

– Не знаю. Я хотел бы спросить у Шифман, какие отношения ее связывали с Роговым, но…

– Как теперь мы будем действовать? – спросила Анна. – Что делать?

– Пишите заявление о пропаже Ольги Викентьевой, откроем дело, тогда я смогу действовать официально. Нужно будет провести обыск в квартире, где она жила.

– Хорошо, – сказала Шалинская. – Так и сделаем.

Марина Байрюк, когда ее допрашивал Паша, была категорична и утверждала, что никакой другой девушки или женщины в жизни Филиппа Рогова не было.

– Враки! – решительно заявила она. – Старик выжил из ума, и что-то ему почудилось. Мы с Филиппом собирались пожениться… И уже готовились к свадьбе. Если бы не его смерть… – Она провела рукой по лицу. При этом глаза ее, как заметил Павел, остались сухими.

– Каким был Филипп в последнее время?

– Каким всегда. Ничего особенного я в нем не заметила, – добавила она после легкой паузы. – Я бы сразу поняла, что с Филиппом что-то не так.

– Как часто вы с ним встречались?

– По-разному… Когда как. Иногда два раза в неделю. Иногда – один.

– Не так уж часто, – вскользь заметил Павел.

– Филипп был занят, – с легким оттенком недовольства сказала Марина. – Ездил в командировки.

– Где он работал?

– Одно время помощником депутата. Дмитрия Коростылева. Он и сейчас с ним связан. Был. Играл на бирже. В свою работу он меня особо не посвящал, – передернула она плечами. – Филипп считал, что удел женщины – дом и хозяйство, а не котировки на бирже.