Книга Человек, научивший мир читать. История Великой информационной революции - Ксения Чепикова

Ученик и слуга

Кроме письма Порре пребывание Плантена в Кане подтверждается двумя другими источниками, пишет Сандра Лангерайс. Они даже сообщают имя его мастера – Робер Mace II (1503–1563), – а также тот факт, что именно у Масе Плантен познакомился с Жанной Ривьер, которая станет его верной спутницей на всю жизнь. Возможно, она была одной из служанок в доме Масе. Но почему же все-таки Кан? Лион, где он провел несколько прекрасных детских лет, был вторым после Парижа центром книгопечатания, книготорговли и переплетного дела во Франции, город активно развивался и богател. Почему Кристоф не захотел или не смог туда вернуться? Тулуза, кстати, тоже была крупным книжным центром, так что, имея на руках некую сумму денег, наш герой мог бы поехать туда – даже независимо от отца – и найти себе достойное место учебы. Он ведь мог податься куда угодно, предоставленный сам себе.

Мог ли он, например, остаться в Париже? Лангерайс выдвигает предположение, что у Кристофа не было никаких причин желать покинуть этот прекрасный город, но учиться ремеслу в столице оказалось для него попросту слишком дорого. То есть ему еще раз пришлось уяснить себе, что дело не в таланте или желании – он просто недостаточно богат. Но вот в нормандском Кане, как он слышал, много мастерских, работающих для парижской книготорговли, между этим городом и столицей прекрасно налажены деловые связи. Это также был университетский город – хоть и провинциальный, но с настоящими студентами, преподавателями и учеными, которые активно потребляли высокотехнологичный продукт своего времени – печатные книги.

Кристоф сделал неплохой выбор: Робер Масе – известный в Нормандии и за ее пределами книготорговец и переплетчик, и именно семья Масе всего поколение назад ввела в Нормандии книгопечатание. Биографы часто ошибочно сообщают, что у Масе Плантен учился печатному делу. По словам Лангерайс, некоторые типографы в то время действительно промышляли также книготорговлей и переплетами, но, в отличие от своего знаменитого отца, Робера Масе I, его сын книгопечатанием до 1550 года не занимался, только переплетами и торговлей. Впрочем, это не значит, что он не умел печатать и не мог научить этому Плантена. От отца должно было остаться оборудование. И в самом деле, уже после того, как Плантен давно покинул Кан, Масе некоторое время все же печатал книги. Однако учеников он имел право брать только по одной специальности – переплетное дело. Именно переплетчиком позже и станет Плантен, переехав в Антверпен.

Переплетчик – одно из сложнейших ремесел. Обучение занимало обычно до десяти лет, столько же, сколько обучение, например, ювелирному делу. Это в два раза дольше, чем учеба на пекаря или сапожника. Правда, впоследствии переплетчик и зарабатывал существенно больше пекаря или сапожника, и стоял значительно выше по социальной лестнице. Ремесло ремеслу рознь. Как внутри дворянства существовала своя сложная иерархия со множеством титулов, в которой не особенно знатный представитель мелкой аристократии был неизмеримо ниже представителя аристократии высшей, так же и в большом разнообразии ремесленного производства выделялись группы простых и технологически сложных, «низших» и привилегированных профессий – с разным доходом и огромной разницей в статусе.

Переплетное дело намного старше печатного, ведь рукописные книги переплетались задолго до изобретения печатного пресса. Пергаментные свитки неудобны – это осознали уже в VI веке, по крайней мере, старейшее упоминание о профессиональном переплетчике – ирландском монахе Дагее – относится к 550 году. Переплетали книги там же, где и писали – в монастырях. С XIII века переплетное дело становится отдельным ремеслом, хотя его границы еще четко не определились. В 1401 году первая гильдия переплетчиков появляется в Париже, в 1480 – в Базеле. Но сколько-нибудь широкое распространение эта профессия получает только после изобретения книгопечатания.

Задачей переплетчика было не только правильно сложить, сшить и обрезать страницы, написать на титульном листе заголовок и имя автора. Он изготавливал и саму обложку – как правило, из твердого дерева, обшитого кожей, часто отделанную по краям металлом. Книги были очень дороги. Чтобы сохранить чувствительный к влаге пергамент или хрупкую бумагу, а также чернила на них, обложке приходилось, по сути, выполнять роль футляра – твердого, деревянного, укрепленного металлом, с кожаными или металлическими застежками, а иногда и с замком. Университетские библиотеки часто заказывали обложки с цепью, которую можно было пристегнуть к полке – чтобы избежать воровства. Богатые книговладельцы могли позволить себе декор на обложке – рельефные узоры, золотое тиснение, семейный герб. Поэтому переплетчик должен был уметь работать и с бумагой, и с деревом, и с кожей, и с металлом, а по тонкости его работа часто не уступала ювелирной.

Профессия переплетчика – для юношей из обеспеченных бюргерских семей. Все-таки плата за обучение выше и вносить ее нужно в два раза дольше. А поскольку переплетное дело тесно связано с типографией и книготорговлей, юноша должен научиться разбираться в книгах, для начала – уметь хорошо читать (то есть окончить школу или получить домашнее образование), а затем – изучить книжный рынок и знать вкусы потребителей.

Масе переплетал книги для богатых коллекционеров, высшей аристократии и правителей. Только такие люди могли позволить себе его эксклюзивную продукцию – роскошные переплеты с орнаментами из искусно скомбинированных разных по цвету кусочков марроканской кожи, разноцветного воска и листового золота, покрытые цветными лаками, – настоящие произведения искусства. Этому и учился у него Плантен – сохранился, например, великолепный переплет, который он сделал в 1556 году для испанского наследника трона, будущего короля Филиппа II. Нужно думать, научился он у Масе не только этому. Обхождение с богатыми клиентами, налаживание личных контактов и деловых связей, ведение переписки в подобающем для высшего общества тоне – без подобных навыков переплетчику такого класса просто нечего делать в профессии. Они, несомненно, пригодились Плантену годы спустя, когда его заказчиками стали король Испании, папа римский и многочисленные представители европейской высшей знати.

Но сначала Кристофу пришлось около десяти лет прожить в доме Масе на положении ученика и слуги. Впечатляющий прыжок из людской в университетскую аудиторию не удался. Юный Плантен оказался в том же положении, что и его отец: всего лишь слуга, причем даже более низкого статуса, хотя и с лучшими перспективами – когда-нибудь, возможно, стать подмастерьем.

* * *

Ученики ремесленников, конечно, не были рабами или крепостными, как это часто описывают. Но они жили в доме мастера и не могли располагать собой и своим временем. Мастер отвечал не только за их образование, но и за все, что они делают, в том числе за то, как они ведут себя вне мастерской, поэтому у многих мастеров правила были максимально строгими, а выходить из дома без крайней надобности не разрешалось. Торговаться об условиях обучения ученики не могли. Первые годы они обычно выполняли самую черную и неквалифицированную работу, как по дому, так и в мастерской, параллельно начиная перенимать у мастера основы ремесла. Они вставали первыми и ложились последними. Мастер обязан был научить ученика читать, писать и считать, если тот еще не умел этого, – особенно важны эти навыки в книжном деле, – а также обучить основам катехизиса. По сути, он брал на себя роль отца. Телесные наказания в процессе обучения были самым обычным делом, и тут мастер мог себя не ограничивать – вопросы к нему возникали, только если он нанес ученику тяжелые увечья или случайно забил его до смерти.