Книга А вы, случайно, не убийца? - Никита Костылев

– Э! Куда мы идем?

Перехвалил.

– Алекс, мы идем морду бить, – просто сказал я.

– А-а-а… – протянул тот и сразу же сделал воинственное выражение лица, при этом грозно шмыгнув носом: – Ну и (цензура) мы ждем?

Я на ходу вытащил телефон и машинально подумал: «А тут тоже 02? Вроде да». Быстро дозвонившись, я проговорил:

– Сапковского, 44. Частный дом, проникновение в жилище.

Бежать недолго, минут пять – их коттеджик совсем рядом с аллеей располагается, мы когда в первый раз ездили к девушкам, я заметил, что там две дороги параллельных идут. Только от клуба надо пройти наискосок, пробежать вверх, и ты в начале улицы. Оставалось только бежать. Стоило нам преодолеть метров сто, как освещенная дорога закончилась – я включил фонарик на телефоне и бежал вперед, подсвечивая себе путь. Алекс больше не вспоминал Барбару Стрейзанд и только напряженно сопел, не отставая от меня. Когда я с трудом опознал дом, в котором прятались девушки, я серьезно проговорил:

– Алекс, оставайся у входа.

– Хер там, – проговорил мой товарищ, закатывая рукава на своей рубашке.

– Я говорю тебе, стой здесь, – прошипел я. – Будешь здесь отлавливать. Кто выходит – бей. Приедут менты – предупреди, что я там.

– Ок, – кивнул он и тут же здорово шатнулся. Защитник ворот, блин, настоящий вратарь.

Я махнул рукой другу, чтобы он не стоял посередине дороги, и перелез через забор. Как ни странно, получилось довольно тихо, без шума и грохота. Темнота помогала мне точно так же, как и преступнику. Несколько раз зажмурив глаза, я более-менее осмотрелся в темноте и, пригнувшись, двинулся к дому. Фонарик я, естественно, использовать не стал. Все мои аккуратные действия прекратились в один миг, когда я услышал истошный крик наверху. Вот тогда-то я и сорвался вперед, естественно, сразу споткнулся и ударился носом обо что-то в темноте. Вскрикнув от боли, я поднялся на ноги и, включив фонарик, заскочил в дом. Когда я пробежал пару метров до прихожей, на меня вдруг вылетела черная тень. Я не Мохаммед Али, конечно, но ударил его страшно. Скорее от неожиданности, чем из холодного расчета. Плюс мне еще повезло, что этот гад летел во встречном движении. Короче, в результате все-таки закричал от боли я. Но подумать о том, что я сломал или повредил руку, у меня времени не было. Не потому что я могу контролировать боль и так далее, и не потому что я боли не чувствую. У меня была другая причина. Когда я заорал и схватился за руку, в этот момент на меня налетел второй бандит. Я сильно ударился головой об угол и отключился, так что дальнейшие события я знаю со слов Алекса. Он был пьян, и у него сильно болела голова, но он говорит, что все было именно так. Сбив меня с ног, бандит не стал меня добивать, а подхватил своего нокаутированного товарища и бросился ко входу, где его уже поджидал Алекс, воображая, вероятно, себя героем фильмов Клинта Иствуда. Вообще я несколько раз просил его рассказать эту историю честно, но он клянется и божится, что говорит истинную правду.

Ему надоело стоять у входа, и он, когда услышал крик, тоже бросился в дом. Сначала он с размаху ударил ногой несущего товарища бугая, который отправил меня в нокаут. Бандит отлетел в сторону, но на ногах устоял. Аккуратно положив тело товарища на пол, он достал кастет и бросился на Алекса, поджидавшего противника в боевой стойке, которую выучил, когда ходил на капоэйро. В общем, завязалась жестокая рубка, в которой Алекс уже выходил победителем, как вдруг появились доблестные сотрудники украинской милиции. И именно в этот момент жестокого бескомпромиссного боя Алекс случайно задел кулаком губу сотрудника правоохранительных органов Украины. Говоря юридическим языком – напал на сотрудника при исполнении. Дальнейшее происходило довольно сумбурно – приехала «Скорая помощь», и медицинские работники привели нас в чувство, затем мое приведенное в сознание тело забросили в «бобик» вместе с бандитами. Последнее, что я увидел перед тем, как снова отключиться, это Арину, выбегающую из дома и что-то объясняющую сотрудникам милиции.

Когда я лежал в полубессознательном состоянии, в моей голове билась только одна мысль: на хрен мне это было надо? Куда и зачем я полез?! И самое обидное, что я знал ответ.

Конечно не надо. Но у нас же ген геройства в заднице проснулся. Нам же обязательно надо поучаствовать, вот что я потом подумал.

* * *

Нет, безусловно, район рядом с Аркадией, на которой расположены все увеселительные заведения, непростой, особенно летом. Особенно когда эти веселые ребята отдыхают. А потом конфликтуют. Да, многого капитан Федоренко насмотрелся за девять лет службы, так что рассказ трех девушек был для него не самым оригинальным. Устало потерев глаза, он снова переспросил с характерным для украинца акцентом:

– Значит, эти два молодых человека пошли вас спасать?

– Да, – кивнула собственница дома Лика.

– А вы сидели дома, когда бандиты пришли, и спрятались? – уточнил капитан.

– Да, – кивнула еще одна, привлекательная загорелая брюнетка. – Мы спрятались в кладовке и отправили сообщение им, что нам угрожает опасность.

– А почему в милицию не позвонили? – поинтересовался украинский мент.

– Чтобы убийцы узнали, где мы? – спросила третья. – Или мы эсэмэску на номер «02» должны были отправить?

– Ладно вам, – буркнул капитан. – Ваш пьяный дурак вообще сотрудника при исполнении ударил. И что теперь делать? Нападение при исполнении…

– Товарищ полковник… – начала одна из девушек.

– Капитан, – поморщился тот.

– Капитан, – согласилась она. – Послушайте, эти молодые люди хотели нам помочь. Просто помочь, вот и все. Нам угрожает серьезная опасность. Мы уверены, что, если вы можете нас выслушать, мы сможем все объяснить.

– Хорошо, – кивнул он. – Конечно, я вам помогу, а парней отпущу прямо сейчас. Я внимательно вас выслушаю и окажу помощь в рамках законов Украины и ее международных договоров[1].

Вот так нас и вытащили.

Глава 7 «ХоНда Аккорд»

После того как честный милиционер «разобрался» в ситуации, мы оказались на свободе. Приятных ощущений было мало, скажу честно. Представьте, в каком положении я оказался? Вот еще часа два назад я сидел в клубе, отдыхал и особенно ни о чем не думал, вернее, старался ни о чем не думать. А теперь сижу в камере с забинтованной головой и рукой. Голова гудит, рука болит, и во рту почему-то странный противный привкус, будто я земли объелся. На то, что перед глазами все плывет и дико ломит спину, я не обращал внимания. Я толкнул Леху в плечо и проговорил:

– Лех, ты как?

– Эфир в норме, – коротко ответил он. Немного помолчав, проговорил: – Слушай, Ник.