Книга Слуги зла - Максим Далин

— Ничего себе! — фыркнула Шпилька. — Словно у себя дома разъезжают!

Скулу Ястреба свела судорога — Паук хотел толкнуть его плечом, но воздержался. Отряд людей верхом на конях, под золоченым штандартом короля Теодора, того самого, которого мечтал сбросить с трона Карадрас, сиял надраенными панцирями и яркими бляхами на лошадиной сбруе в трех-четырех полетах стрелы внизу и слева. Кони шли неторопливой рысью. Люди держались непринужденно и спокойно, как полагается победителям, — они не могли видеть аршей, занявших позицию довольно высоко над дорогой. Разведчики укрылись с той тщательностью, которая поражает людей, заставляя их сочинять сказки об орочьем колдовстве. Горы всегда берегли аршей по-матерински нежно; любой куст, любой камень, любой скальный выступ становились для них куском крепостной стены с удобной бойницей, любая трещина и щель прятала, позволяла подобраться к врагу бесшумно и неожиданно и следить за ним со всем возможным комфортом.

— Смотрите, — сказал Паук, — рыцарь королевы Маб.

Рыцарь на тонконогом белоснежном коне ехал рядом с командиром отряда и знаменосцем. Его зеленый плащ тек по ветру струей дыма.

— Он что, шест проглотил? — хихикнула Шпилька.

— У людей это называется благородной осанкой, — пояснил Паук. — Спесь эльфийская…

— Обалдеть, — пробормотал Молния. — Совсем страх потеряли. Это им лес, что ли?

Тем временем всадники подъезжали все ближе. Зоркие глаза аршей уже различали черты обветренных физиономий королевских солдат и точеного лица эльфийского рыцаря, бледного и неподвижного, будто у статуи. Оружие горело в вечернем свете белым холодным огнем.

— Глупо делать мечи блестящими, да? — начал Пырей, и тут рядом тренькнула тетива. Надменный рыцарь тяжело рухнул с коня с черной стрелой, торчащей между бровями. Белый конь шарахнулся и заржал.

— Ястреб, ты — дурак! — прошипел было Молния, но накололся на взгляд Ястреба, как на отравленный шип. — Все равно не стоило, — снизив тон, закончил он с досадой.

— Теперь поздно препираться. — Паук выдернул стрелу из колчана. — Вали их, пока не смылись!

Строй людей смешался. Ближайшие к убитому всадники соскочили с коней, кинулись осмотреть труп, будто могли ему чем-то помочь. Командир озирался, подбирая поводья, и лошадь под ним танцевала, нервно перебирая ногами. Ехавшие в арьергарде схватились за мечи, совершенно бесполезные в данной ситуации.

Арши, вооруженные на сей случай не арбалетами, а большими луками, весьма наглядно показали королевским солдатам, что в качестве лучников на белом свете хороши не только эльфы. Паук и Пырей очень быстро поняли, что эти люди, эти пижоны в блестящей одежде на холеных лошадях, не столько телохранители рыцаря, сколько его почетный эскорт. Те, другие, с которыми наемники встречались в свите Карадраса, не стали бы так глупо суетиться, стоять в полный рост без малейшего прикрытия, изображая собой дивные мишени, браниться, стрелять наугад по кустам, размахивать руками и призывать на помощь валаров. Им не надо было разоряться и ждать неизвестно чего — им надо было гнать коней прочь, причем во весь опор, но статус, вероятно, не позволял им позорного бегства. В результате люди спохватились, когда из двух десятков солдат уцелело лишь пятеро — и те непростительно медлили.

Паук уже радостно думал, что рассказывать о стычке у моста будет некому — Шпилька очень изящно выбила из седла одного из беглецов, а он снял второго стрелой в затылок, но выжившие так отчаянно пришпорили коней, что стрелы Ястреба и Пырея упали, не долетев до цели.

Молния в сердцах швырнул лук на камни:

— Ястреб, пропади все пропадом, зачем ты, зачем?! Не можешь себя в руках держать — не сопровождай разведчиков, Барлог побери! Теперь эти гады растреплют о засаде, и на мост припрется целая армия…

Ястреб сжал кулаки так, что побелели костяшки:

— Это наши горы!

— Это правда. — Паук все-таки пнул Ястреба в бок, а тот не отстранился, хоть и не ответил. — Это наши горы, надо было людям показать, чтобы не таскали сюда всякую мразь. Все равно мост в карман не спрячешь… Но здесь действительно нужно будет усилить патрули. Непременно будет бой, я ручаюсь, Молния… так или этак, а все равно сцепились бы тут.

Молния поднял лук и вскинул на плечо:

— Может, ты и прав… но Нетопырь не хотел особенно привлекать их внимание к мосту…

— Вот интересно, — проговорила вдруг Шпилька, — а зачем они сюда ехали? Как вы думаете?

— Правильный вопрос, Шпилька, — заявил Пырей. — Что, Молния, Нетопырь не хотел привлекать внимания людей, говоришь? Ха-ха, да они уже пришли сюда!

Арши спустились на дорогу. Среди человеческих тел бродили холеные кони, которым не хватило ума разбежаться. Шпилька поймала за узду вороного, потрепала по шее:

— Лапочка вкусная!

Пырей хохотнул. Ястреб осмотрелся, обнажив клинок, перерезал горло раненому и подошел к трупу рыцаря. Несколько минут простоял нагнувшись, глядя в надменное белое лицо, и вдруг рубанул по этому лицу мечом, с яростного размаха. Кровь и мозг брызнули в стороны, брызги попали на Паука и Молнию, Молния, отряхиваясь, раздраженно спросил:

— Ястреб, тебе делать нечего?

— Он служил гадине из леса, — хрипло проговорил Ястреб, рукавом стирая кровавые кляксы со щеки, перекосившись от омерзения. — Носил знаки гадины, воняет лесными тварями…

— Он уже издох, — произнес Паук примирительно. — Барлог с ним, брось… — И ухмыльнулся, отстегивая от кафтана командира отряда золотистый крученый аксельбант. — Смотрите, какой шнурок! Наверное, из настоящего шелка…

— Ты у нас просто помешан на шнурках, — хихикнула Шпилька. — Лучше сюда посмотри, штука какая!

— Мерзость какая, — заметил Паук, подходя.

— Да уж, — сморщился Пырей, бросив беглый взгляд. — Может, конечно, и гномов работа, но похожа на лесную. Противная, в общем…

Шпилька осторожно, двумя пальцами, держала блестящий предмет. Тонко кованная из золота заколка в виде лилии, с алмазными капельками на листьях, вспыхивала острыми радужными огоньками, когда ее поворачивали под разным углом.

— Не знаю… — протянула Шпилька задумчиво. — Блестит… хочется смотреть… хотя…

— Чара. Из-за таких штучек люди друг другу глотки рвут, — напомнил Молния презрительно. — Им тоже, наверное, смотреть хочется. Спрячь, она по-человечески дорогая.

— А я бы не стал подбирать всякую дрянь, — сказал Пырей, отвинтив крышку фляги и принюхиваясь. — От эльфийских цацек никому добра не было.

— Лучше вылей, — предложил Паук. — Их выпивка, по-моему, гораздо хуже побрякушек. От нее дуреют. А золото все-таки пригодится. И кстати — что с лошадьми делать будем, а, ребята?

Пырей еще раз понюхал флягу, чихнул и отшвырнул ее в сторону. Паук подкинул в руке кошелек одного из мертвецов:

— Это золото мне больше нравится. А та штучка… точно, противненькая. Барлог возьми, ну почему если они видят что-то живое и милое, их непременно тянет сделать мертвую копию, блестящую, холодную… Всегда-то им надо запереть живое в золото, чтобы время для него остановить… честно говоря, каждый раз тянет блевать, как вижу…