Книга Хроники Книжника. Ученик - Илья Соломенный

Конечно, я никогда не был атлетом, и в моем мире это с лихвой искупалось отменным чувством юмора и другими, кхм… достоинствами. Но пожив здесь некоторое время на свежем воздухе, и постоянно занимаясь тяжелым физическим трудом, я нарастил мышц, и теперь чувствовал себя гораздо увереннее. По крайней мере — был уверен, что просто так меня не заломают.

Девушки, кстати, здесь сплошь были пригожими, даже удивительно. «Хотя почему удивительно?» — одернул я себя мысленно, — «Экология тут замечательная, продукты всегда свежие, труд физический, опять же. Как тут не быть подтянутыми, стройными и красивыми?». Подумав об этом, я подмигнул красавицам и они, смеясь, пошли дальше по своим делам.

Через несколько минут из лавки вышел довольный Скел — уже без тюков. Судя по его словам, крестьянину удалось выгодно продать всю партию шкур. При этом он вытащил кошель и достал оттуда несколько монет — одну серебряную и горстку медной мелочи, пояснив, что именно столько стоит шкура убитого мной оленя.

Я уже и думать о нем забыл, честно говоря, а вот Скел напротив — все помнил. Было приятно, не скрою. И даже не столько за полученные деньги, сколько за честное отношение ко мне. Мой спутник вновь взял поводья, и направил кобылу с телегой в сторону трактира, а я принялся внимательно разглядывать монеты.

Обычные кругляши из металла. Медяки не представляли особого интереса — они были тоненькие, и на каждом из них отчетливо отпечатался символ, обозначающий цифру 1. Серебряная монета оказалась толще, хотя весу в ней было совсем немного — не больше, чем в нашей пятирублевой. Аверс украшал профиль мужика в короне, реверс — скрещенные секира и меч.

— Кто отчеканен на монете? — спросил я у Скела.

— А кто его знает? — пожал тот плечами, — Один из правителей прежнего королевства, которое тут было еще до Аластонского и Вольных земель. Большинство монеты сейчас новые, но их чеканят по образу тех, которые были тут в ходу сотни лет.

Сделав себе зарубку в памяти — узнать об этом «прежнем королевстве» побольше, как подвернется возможность, я спрятал монеты в нагрудный карман и застегнул его. Да, кстати об одежде!

Пока я работал со Скелом в лесу, мне особо не было нужды красоваться перед кем-либо. Так что Розанна выдала мне одну из старых рубах своего мужа и его же кожаные штаны. Правда, оба предмета гардероба пришлось ушивать — Скел был повыше меня, да и в плечах шире. Но я был доволен и этим. А то, что стирать их приходилось через день да каждый день — не беда, подумаешь! Речка под боком, зола из печки имеется.

Но вот когда мы собрались ехать в Корневище, жена крестьянина настояла на том, чтобы мы, как она выразилась, выглядели как «приличные люди». Поэтому рубаху мне выдали новую — не в пример добротнее предыдущей. Да и штаны пришлось сменить на черные, матерчатые. К ним же Розанна выдала мне мягкий жилет из оленьей шкуры с четырьмя нашитыми на него карманами. Ну и сапоги, куда же без них. Они тоже были чудо как хороши — заметно, что их надевали всего пару раз. И сшиты они были явно не на Скела — у того ноги, по нашим меркам, больше сорок пятого размера были. А мои и до сорок второго еле-еле дотягивали.

Поначалу я пытался отказаться от обновок (в самом деле, я же не молодая девица, чтобы думать о том, как буду выглядеть), но когда и Скел подключился к уговорам — это решило дело. Не в последнюю очередь потому, что на него эти вещи просто не налезли бы. Я тогда заподозрил, что это были остатки гардероба их сына, но мысль быстро выветрилась из головы — какая разница?

В таверну мы вошли вместе, оставив кобылку с телегой в близлежащем стойле. Скел на мое замечание о том, что животинку могут украсть, только рассмеялся и махнул рукой, пояснив, что в этих краях красть не принято — все друг друга знают, и воспользоваться краденным, а тем более сбыть его вряд ли удастся.

Мне досталась почетная честь затащить два мешка сушеных ягод, мешок таких же грибов и связку из шести бутылей лютой настойки Скела в таверну, вслед за ним. Я был совсем не против.

Внутри оказалось вполне чисто. Уже вечерело, так что в зале было полно народу. Проталкиваясь мимо столов, Скел приветствовал старых знакомых и на вопросы обо мне отвечал односложно — «племянник» и отмахивался, говоря всем, что языком трещать будет позже. Сначала — дело.

Мы добрались до барной стойки и встретили там хозяина заведения — пузатого и усатого трактирщика, который тепло приветствовал Скела. Сначала пошел разговор о погоде — за кружкой холодного пива, разумеется. И я этому факту был безмерно рад, ведь пива не пробовал уже очень давно. А оно здесь было отменное, и после первой кружки в голове приятно зашумело. Я дал себе зарок не налегать, чтобы не сболтнуть лишнего.

Это оказалось верным решением, ведь вслед за погодой трактирщик принялся расспрашивать меня — кто такой, откуда, давно ли живу у Скела, ну и все в таком духе. Я отвечал односложно, стараясь не вдаваться в детали. Вспомнить рассказ Скела о своем племяннике, который я слушал в пол уха, не составило никакого труда, поэтому трактирщик и подсевшие к нам несколько приятелей Скела быстро потеряли ко мне интерес. Особенно когда я заявил, что всю дорогу от Зальменцбурга провел в беспамятстве и ничего рассказать о путешествии не смогу. Скел на эту мою реплику лишь удовлетворительно кивнул и хитро подмигнул, пока никто не видел.

В итоге мы перешли к сделке, которая состоялась достаточно быстро. Трактирщик не глядя забрал содержимое всех мешков, велев юному служке расфасовать все это в погребе (Скел настоял на том, что мешки заберет). Настойку же он решил для начала попробовать — по стопке из каждого бутыля. Не знаю, на что он рассчитывал, но даже при всей его немаленькой комплекции к последнему заходу он был уже слегка подшофе — настойка у Скела была действительно ядреная.

Мужики ударили по рукам, Скел получил свои деньги (за бутыли — гораздо больше, чем за все остальное) и мы уже собирались уходить, когда произошли события, которые очень сильно повлияли на мою дальнейшую жизнь. Гомон, стоявший в трактирной зале, практически мгновенно стих. Почти все, кроме самых заядлых выпивох, спавших на столах, повернулись ко входу. Мы со Скелом были в числе последних, кто это сделал.

В дверях стояли два эльфа. Оба в длинных, до колен, походных камзолах — один синего цвета, другой — красного. Оба порядком изношены — было видно, что их хозяева долго путешествовали. За спиной у одного был приторочен лук, у другого — арбалет. Одинаковые клинки висели на боку. У одного слева, у другого — справа. Огромные походные мешки уже стояли на полу. У эльфа, что стоял справа, один глаз закрывала красная повязка, а из-под нее выползал тонкий белый шрам, весьма внушительного размера.

Окинув помещение взглядом, новоявленные посетители направились прямо к нам. Точнее — к трактирщику, которого безошибочно определили с первого взгляда. Тот выглядел изумленным. Да все в зале выглядели изумленными — судя по лицам людей, эльфов до сегодняшнего момента они никогда не видели.

Подойдя к нам вплотную один из эльфов (в красном камзоле) вздернул подбородок и спросил: