Книга Имитатор. Книга первая. Увертюра - Олег Рой

— Свидетель? — с надеждой перебила она.

— Да не то чтобы свидетель. Вроде как наоборот… Да-да, я вас понял, — буркнул Леди куда-то в сторону и после короткой паузы (видимо, слушал, что ему говорят «с той стороны») уныло сообщил. — С повинной, короче, пришел.

— С повинной? Дело в моем производстве или новое что стряслось? — она стремительно перебрала в памяти покоящиеся в сейфе папки. По драке с особо тяжкими (жертва в больнице, но врачи руками разводят, не жилец) нанесший смертельный удар в КПЗ, и сомнений никаких, драку аж две камеры наблюдения зафиксировали. По пожару на стройке прораб, теоретически ответственный за безопасность, под подпиской о невыезде (да и не виноват он ни в чем, не он гастарбайтеров нанимал). По задушенной в своей постели старушке задерживать пока некого: у племянника, единственного наследника, железобетонное алиби, да и не при делах он, квартирных и финансовых проблем у парня не имеется, бабке ежемесячно к пенсии добавку подкидывал и вообще заботился. Арина была уверена, что старушку придавил подушкой сосед — здоровый, громогласный, наглый. Якобы они с женой шум слышали! А сам спит и видит, как бабкину комнату заполучить и стать единоличным хозяином квартиры. Но следов его присутствия в старушкиной комнате эксперты не обнаружили. А поскольку первый этаж, плюс открытое по летнему времени окно… Так и придется списать дело в архив. А сосед скоренько договорится с племянником и комнату бабулькину заполучит за полцены, а то и за треть.

Неужели у старушкиного соседа совесть проснулась? Или у жены его?

— В вашем, Арина Марковна, производстве дело, — прохрипела трубка. — Ну эти, черные которые, это же у вас? Не забрали еще?

— У меня пока, — она почувствовала, как екнуло в груди.

С повинной? Красильщик?

Ей вдруг стало обидно. Как же так?! Она ведь почти уже разгадала «загадку черных тел», а тут — нате вам, готовый ответ преподносят. Нечестно!

Хотя, конечно, грех на такое сердиться. Если злодей пришел с повинной — значит, жертв больше не будет. И это, разумеется, перевешивает все. Потому что, если уж по правде, то «почти разгадала» — это, мягко сказать, преувеличение.

Вот только с чего бы его на откровенность потянуло?

Она уже почти чувствовала, как работает голова у неведомого злодея. И сдаваться с повинной — это про какого-то другого типа, не про того, кто натюрморты на парковых скамейках выкладывает.

— Только… Арина Марковна… по-моему, он псих, — почти шепотом сообщил Пилипенко.

— А ты думаешь, красить мертвые тела в черный цвет и разбрасывать их по всему городу — признак здравого рассудка?

— Ну так-то да. Но такой, знаете, вменяемый как бы.

Каждое громкое дело вызывает всплеск «признаний», это известно. А по Красильщику-Имитатору еще никто с «повинной» не объявлялся. И вот вам здрасьте. Но, с другой стороны, всякое бывает. Может, и настоящий… Сперва трупы выкладывал, а после спонтанная ремиссия — и пошел каяться. Или не ремиссия. Может, он не каяться пришел, а заявить urbi et orbi, городу и миру о необходимости — или даже спасительности — собственных деяний.

Чужая душа — потемки. А уж сдвинутая — тем паче.

— Вопрос лишь в том, наш это псих или посторонний. Ладно, давай его сюда, — распорядилась она со вздохом. — И со спецами свяжись пока — может, они его знают.

— Со спецами? — недовольно протянул Пилипенко. — Да я… У меня же пост…

В своем репертуаре, хмыкнула мысленно Арина.

— У тебя там что, столпотворение?

— Ну так Костик фигуранта к вам поведет, я ж один останусь.

— О боже! — у Арины вдруг лопнуло терпение. — Не хочешь работать — так прямо и скажи. Вызванивай оперчасть, пусть они психиатров обрабатывают. Хотя, помнится, фильтровать посетителей, в том числе и на предмет вменяемости — это как раз обязанность дежурного. В общем, смотри сам.

— Арина Марковна! — взмолился Британская Леди, моментально растеряв всю свою надменную невозмутимость.

— Все, — отрезала она. — Ничего больше слушать не хочу. Давай сюда фигуранта и займись уже делом.

Через несколько минут на пороге кабинета появился худенький невысокий дядечка в аккуратном сером костюме: из нагрудного кармашка торчал уголок платка — белейшего, как и рубашка. Серо-синий галстук не оживлял картины. Дядечка походил на сбежавший из витрины манекен. За плечом «манекена» маячила физиономия второго дежурного, Костика. Вспомнить фамилию Арина не смогла — новенький, служил недавно — и, дружелюбно улыбнувшись, махнула рукой — отпустила. И кивнула посетителю:

— Присаживайтесь.

Дядечка пристроился на краешек стула.

Да уж, на самом деле манекеном тут и не пахло. Точнее, как раз пахло. Но отнюдь не манекеном. Господи, он что, вообще никогда не моется, изумилась Арина. На вид-то такой вроде чистенький, рубашечка беленькая, костюмчик…

— Слушаю вас.

— Здравствуйте, — лучезарно улыбнулся дядечка. — Я хотел рассказать про…

— Представьтесь сначала, — перебила Арина. Надежда на то, что посетитель — тот, кого они ищут, гасла стремительно. — Имя, фамилия, отчество…

— Но вы же и так знаете! А… ну да, порядок такой, я понимаю. Имя, фамилия, отчество. Виктор Степанович Черномырдин. А, вам тоже смешно? Ничего смешного. Кто-то же должен принимать эстафету!

— Эстафету?

— Да что вы, право! Вы и сами все знаете, только притворяетесь, чтобы простых людей не пугать. Но я-то и так знаю, можете не притворяться. Когда тот Черномырдин умер, все, что у него в голове было, не могло же просто так исчезнуть!

— И оно переместилось в вашу голову?

— Конечно! Всегда есть резерв, так все устроено.

— Да-да, конечно, что это я. Документ у вас есть какой-нибудь? А то в следующий раз вы скажете, что вас зовут Александр Сергеевич Пушкин или Михаил Илларионович Кутузов.

— Нет, зачем мне так говорить? Пушкин и Кутузов — это кто-то другой, мне с этим бы управиться.

Паспорт, который дядечка извлек из внутреннего кармана, и впрямь был выдан на имя Виктора Степановича Черномырдина. Арина переписала данные в протокол, хотя уже понимала, что все это — мартышкин труд. Надо дожидаться «специалистов», которых должен вызвонить Пилипенко — пусть они с этим гавриком разбираются. Он вроде не опасный, но кто знает, если его выставить, что в его больную головушку взбредет.

Арина вздохнула:

— Хорошо, перейдем к делу. Вам кто-то велел сделать признание?

— Что вы! Я сам! Меня же в морг не пускают! Надо, чтобы вы распорядились.

— В морг?

— Ну да. На кладбище — там все нормально, потому что земля, а вот в морге трупы без всякой защиты… Потому что если их не измазать, они тут же заберут тело. Понимаете? Они ведь помешаны на чистоте!