Книга Опасные добродетели - Элейн Барбьери

Видение постепенно исчезло, и грудь Онести сотряслась от рыданий. Слезы ее были так горьки, боль такой невыносимой, что она не сразу заметила вдалеке очертания другой женщины.

Блеснули рыжие волосы. Онести едва не задохнулась! Честити! Женщина пропала. Вместо нее возникла другая фигура, но на этот раз Онести не улыбалась…

Шумное веселье в салуне достигло наивысшей степени, когда Биттерс снова наполнил стакан Джереми. Toм улыбался, его глаза скорее смотрели с иронией, когда он настаивал:

— Пей, приятель. Выпивки хватит. — Парень с кривой усмешкой выпил, и Биттерс засмеялся: — Молодец. Мне нравятся мужчины, которые не боятся опрокинуть стаканчик.

Джереми качался. По углам его рта текли слюни, и Том едва сдерживал отвращение. Он пригрозил кулаком глупо улыбающемуся Силсу, затем снова наполнил стакан и сделал паузу. Этот негодяй с телосложением быка знал меру.

Заметив, что Джереми внезапно сник, Биттерс сделал знак Ригсу и Ганту, стоящим у бара в несколькш шагах от них. Они подоспели как раз вовремя: колени Силса внезапно подогнулись, и он начал медленно сползать на пол. Смеясь и дружески похлопывая парня по спине, притворяясь пьяным, Биттерс шатающейся походкой направился к двери. Он отвечал на кивки знакомых ковбоев и слышал вслед язвительные замечания.

Пробравшись сквозь шумную толпу, Биттерс наконец оказался на главной улице города. Он едва реагировал на то, что пьяные ковбои устроили гонки на переполненной улице, не замечал пешеходов и зрителей, которые криками подбадривали их и палили в воздух из револьверов. Возле «Дома удовольствий» мадам Мод к нему пристали ярко размалеванные женщины. Биттерс оттолкнул их в сторону. Лишь только когда показалась лачуга Силса, которую тот называл домом, он сбросил с себя маску пьяного.

Спустя несколько минут, толкнув ногой дверь, он вошел внутрь и, не обращая внимания на грязь и беспорядок, сказал:

— Бросьте его на кровать, и пусть проспится. — Постояв несколько минут над бесчувственным телом Силса, он пробормотал: — Глупый ублюдок действительно думает, что я испытываю к нему симпатию.

Скуластое лицо Ригса передернулось. Он ответил с явным негодованием:

— Я не хотел говорить, но мне надоело возиться с этим пьяницей, который ничего не стоит. Не понимаю, зачем ты тратишь на него время. У нас не было проблем, когда мы брали банки раньше, не будет их и в Колдуэлле.

— О да! — Выражение лица Биттерса сделалось жестким. — Иногда мне кажется, что ты такой же глупый, как и Силс. Сколько раз я должен повторять тебе, что скоро в банк Колдуэлла должны прибыть очень большие деньги?!

— Неизвестно, насколько это точно. — Впервые заговорив, всегда очень осторожный Гант открыто проявил сомнение. — Ты только слышал, как об этом говорил кто-то в салуне.

— Не кто-то, а телеграфист, который первым получает сообщения из восточных районов.

— Однако это еще ничего не значит. Я не люблю неясностей, когда речь идет о деле. Меня вполне устраивают и те деньги, которые есть в банке прямо сейчас.

— А мне этого мало! Я уже говорил тебе, что восточный синдикат собирается финансировать ряд строек через несколько недель. Деньги должны поступить в главный банк Колдуэлла, то есть в банк Вебстера. Силс умолял меня взять его в дело. Он очень нуждается в деньгах, чтобы произвести впечатление на свою девушку, а ты знаешь, что она близка к Вебстеру. Силсу может не понравиться мой план, но я заставлю его узнать через нее, когда прибудут деньги.

— А если Вебстер ничего ей не скажет?

Биттерс усмехнулся:

— От Онести Бьюкенен ничего невозможно утаить. Она крутит своими поклонниками как хочет. Уверяю тебя: Силс добудет нам все, что требуется. Больно уж ему хочется иметь в кармане денежки.

— Его мозги настолько затуманены, что он ничего не соображает.

— И тем не менее сослужит нам службу.

Ригс покачал головой:

— Не уверен. Мне кажется, он недостаточно надежен. Лучше обойтись без него.

— А я говорю, что справится. Ты же можешь убираться прямо сейчас, если тебе не по нутру новое дело. — Смуглое лицо Биттерса еще больше потемнело от злости. — Катитесь оба, если сомневаетесь!

Ригс помрачнел:

— Не сходи с ума. Я только сказал, что думаю. Этот мальчишка не заслуживает доверия.

— А меня не интересует, что ты думаешь! Решай, в деле ты или нет!

Выражение лица Биттерса сделалось жестким. Ригс знал его. Биттерс похож на бульдога: если вцепится зубами во что-то, то уже не отпустит. Он обязательно добудет нужную информацию и совершит налет во что бы то ни стало. Кроме того, Биттерс не любил, чтобы его отговаривали, и Ригс не хотел злить главаря.

Он кивнул:

— Я в деле, что бы там ни было.

Биттерс повернулся к Ганту. Взгляд его был суров.

— А ты с нами или нет?

Гант кивнул:

— С вами.

— Хорошо. — В голосе Биттерса звучала угроза. — Тогда запомните: я хозяин, и вы будете делать то, что я считаю нужным. Как только этот дурачок проснется утром, надо рассказать ему, как «друзья» вынесли его из салуна и притащили домой. Пусть чувствует себя обязанным мне и докажет, что он настоящий мужчина, которого можно посвятить в наши планы. Когда парень окончательно созреет, я предложу ему добыть нужную информацию. — Биттерс помолчал, затем заговорил более низким тоном, как бы отвечая на невысказанные вопросы партнеров: — После этого малый станет не нужен, и тогда…

Том закончил свою мысль резким смехом, более красноречивым, чем слова.

Заметив в глазах обоих мужчин удовлетворение, сменившее недавнюю неуверенность, он бросил презрительный взгляд на кровать, где неподвижно лежал Силс, затем скомандовал:

— Уходим.

Все трое вышли на улицу.

Сон Онести продолжался. Девушка как загипнотизированная смотрела на новую фигуру, сменившую женскую с рыжими волосами. Это был высокий широкоплечий мужчина. Он шел с врожденной грацией, твердо и уверенно.

Онести ощутила решимость при его приближении. Она почувствовала гнев и… опасность.

Человек подошел ближе. Онести напрягла зрение, так как солнце уже садилось и появились длинные тени. Она почти разглядела…

Громкий взрыв смеха в салуне разбудил ее, и видение исчезло. Онести вглядывалась в темные углы комнаты, хотя знала, что это бесполезно.

Она снова закрыла глаза. Это был еще один сон, подобный тем, что часто посещали ее прежде…

Нет, он отличался от тех. Вместо надежды осталось чувство опасности. Не в силах избавиться от него и не желая ему поддаваться, Онести крепко сжала губы, стараясь ни о чем не думать. Сегодня она больше не уснет; чтобы не допустить возвращения видений.