Книга Семь монет антиквара - Гийом Прево

Сэмюел взглянул на часы: 16:30. Может, она согласится с ним поговорить?

8

АЛИСИЯ ТОДДС

Сэм уже тысячу лет не был в Бель-Эйре. Завидев первые белые дома в колониальном стиле с просторными террасами и садами, он почувствовал легкое головокружение. Всё было таким знакомым и в то же время таким новым! Клены, высаженные вдоль улицы, кусты и пестрые клумбы, синие почтовые ящики у домов, тротуар, на котором он когда-то узнал, что такое скейт (точнее, это узнали его коленки и локти), фонарный столб, который он столько раз объехал, пока учился кататься… И вот — ему уже не десять лет, и автобус больше не высаживает его здесь после уроков, и мама не ждет с апельсиново-грейпфрутовым коктейлем («Малыш, в нём столько витаминов!») и его любимым печеньем. Теперь он здесь чужестранец. Чужак для собственного детства, для родного квартала, для того Сэма, которым мог бы стать, если бы всё не пошло наперекосяк.

Он остановился — подождать, чтобы сердце немного успокоилось. Их бывший дом — третий от угла, вон тот, с зелеными ставнями. Алисия жила чуть дальше по правой стороне улицы. А в доме номер 18, у которого Сэм сейчас стоял, жила мисс Саррок, она часто присматривала за ним, когда он был маленьким. В эту минуту она с секатором в руке склонилась над розами.

— Мисс Саррок? — окликнул бывшую соседку Сэм, подойдя поближе к забору.

Она оглянулась, явно озадаченная тем, что не узнает позвавший ее голос.

— Простите?

— Это я, Сэмюел. Сэмюел Фолкнер…

— Сэмюел Фолкнер? — переспросила она, поправляя очки на носу. — Господи боже мой, Сэмюел Фолкнер!

Она не сдвинулась с места и продолжала стоять над розами, сжимая в руке секатор.

— Я бы тебя ни за что не узнала! Откуда ты взялся? Ведь уже года три или четыре, как вы переехали, да?

— Три, — ответил Сэм, немного разочарованный таким холодным приемом.

А чего он ждал? Что жители квартала выбегут на улицу, станут запускать в небо петарды и кричать: «Аллилуйя! Сэм вернулся!»?

— Какое несчастье, — вздохнула мисс Саррок. — Ну ничего, ты растешь, со временем всё забудется… В твоем возрасте совсем другие заботы, правда?

Она вымученно улыбнулась и сжала тяжелое ожерелье из блестящих самоцветов. Мисс Саррок так страстно любила всякие камешки и побрякушки, что Аллан Фолкнер прозвал ее «мисс Сорока». Ее неудержимо притягивало всё, что хоть немного поблескивало, побрякивало или сверкало. Сэмюелу показалось, что она опасается, как бы он не сорвал с нее ожерелье!

— Ну ладно, до свидания, мисс Саррок.

— Счастливо!

Она как ни в чём не бывало снова склонилась над розами. Обидно. А ведь раньше они здорово ладили. Например, в тот день, когда Элайза попала в аварию, мисс Саррок пришла проведать Сэмюела в больницу, где он дожидался операции по удалению аппендикса. Она даже принесла ему коробочку конфет, но сама тут же съела всё прямо у него на глазах — не смогла удержаться, уж очень красивые и блестящие были фантики.

Сэмюел постарался выкинуть мисс Саррок из головы и направился к Тоддсам. Прошел по дорожке, ведущей к дому, и с силой надавил на звонок. Дверь открылась.

— Что…?

Это была Элен Тоддс, мать Алисии. Почти такая же красавица, как дочь. Те же золотые волосы, только черты лица чуть помягче. А еще в воспоминаниях Сэма она была выше ростом.

— Что вам угодно? — любезно поинтересовалась Элен.

— Я… Я — Сэмюел Фолкнер, — пробормотал Сэм.

Глаза Элен округлились от изумления и тут же радостно вспыхнули.

— Сэмюел Фолкнер! Ну конечно, Сэм!

Она без лишних церемоний обняла его и звонко расцеловала в обе щеки. Сэмюел почувствовал, как что-то оттаивает в груди.

— Слушай, ну ты совсем взрослый! И красавец — весь в отца! Даже роста уже почти такого же, да? У тебя каникулы? Поэтому решил зайти к нам?

— Вроде того. Я… Я хотел кое-что спросить…

Его смущение насмешило Элен.

— Ты ведь к Алисии, да? Ее нет дома, но, думаю, она скоро вернется. Вы ведь недавно виделись на турнире по дзюдо, да?

Алисия рассказала маме! Алисия рассказала маме о нём! На душе сразу стало светлее.

— Я был очень рад ее видеть, — сказал он.

— Да ты еще и победил! Это здорово, ведь ты уже столько лет занимаешься! Ну входи же!

Сэмюел последовал за ней в коридор и оттуда — в гостиную, оформленную в том же морском стиле, что и прежде. На стенах — светлое дерево и старинные карты, большой книжный шкаф, паркет и повсюду — навигационные приборы. Он опустился на просторный кожаный диван у низкого столика, где так любили сиживать его родители.

— Как дела у Аллана? — спросила Элен.

— Он… он сейчас в отъезде.

— А, очень хорошо. Наверное, по работе? С книжным всё в порядке?

— Ну, в общем, неплохо.

— По-моему, твой отец на хорошем счету у коллекционеров, а это самое главное! Знаешь, — добавила она вдруг немного встревоженно, — мы о нём беспокоились. Ну, после того как твоей мамы не стало… Аллан как-то замкнулся. Не хотел никуда выходить, отказывался разговаривать, вообще не желал с нами видеться… Наверное, следовало быть настойчивее и не оставлять его одного. Может, даже силой вытаскивать из дома! Я потом всё винила себя за то, что мы этого не делали. Хотя бы ради тебя… Не годится мальчику десяти-одиннадцати лет проводить так много времени одному после такой… Короче говоря, у меня осталось чувство, что мы не сделали того, что должны были. Надеюсь, ты не обижаешься на нас за это…

Сэмюел понятия не имел, что ответить. Ему-то казалось, что это он сам заперся тогда в своем горе — по примеру отца? — и не позволял никому нарушать свое печальное одиночество. Даже Алисии…

— Не беспокойтесь, — сказал он наконец. — Со мной всё в порядке.

Она пристально на него посмотрела.

— А синяк под глазом?

— А, это еще с турнира.

— Ну тогда ладно, — выдохнула она с облегчением. — И о чём же ты хотел спросить?

«Спросить?» — удивился Сэм. Ах да, он ведь придумал предлог для визита!

— Тут, знаете, такая штука… На днях по телевизору показывали программу о фламандской живописи. Я ее смотрел, потому что вообще люблю рисование. Ну и короче, не знаю, в это трудно поверить, но… Там показали один портрет — и девушка на нём была вылитая Алисия.

Элен развела руками, изображая искреннее недоумение.

— Видимо, совпадение!

— Сначала я тоже именно так и подумал, подальше в программе рассказывали, что девушку нарисовал ее отец, Ганс Балтус, и что потом она вышла замуж за некоего Ван Тоддса.

— Ван Тоддса? Надо же! По-моему, прадедушку Марка звали Ван Тоддс! Когда он перебрался через Атлантику, приставка «ван» отвалилась. Но родом он был точно оттуда, из Бельгии. По-моему, у них в роду действительно были художники. И как он тебе, этот портрет?