Книга Любовница группенфюрера - Элли Мидвуд

Шум за дверью заставил меня выпрямиться на стуле. Я положила обе руки на колени в терпеливом ожидании, но хоть внешне я и оставалась абсолютно спокойной, сердце всё равно колотилось в груди. Я вполне ожидала увидеть Райнхарта, вошедшего первым и даже доктора Кальтенбруннера, проследовавшего за ним с весьма нахмуренным видом. Но третьего человека, закрывшего за собой дверь, я ожидала увидеть меньше всего. Это был шеф гестапо собственной персоной, группенфюрер Мюллер.

— Она требует адвоката, — с издёвкой проговорил Райнхарт, кивнув вошедшим на меня.

— Адвоката? — Шеф гестапо совсем не выглядел устрашающим, особенно стоя рядом с двухметровым лидером австрийских СС; Генрих Мюллер был больше похож на типичного баварского фермера, в дом которого детей отправляли на лето. Только вот я-то знала, насколько обманчивой была его внешность. — Вполне резонная просьба. Мы же здесь в конце концов не какие-нибудь варвары, верно? Группенфюрер, вы не будете так любезны взглянуть на обвинения этой юной леди?

— Я до сих пор не понимаю, что происходит, — слегка раздражённым тоном отозвался доктор Кальтенбруннер, не сводя с меня глаз.

— Я тоже, — твёрдо добавила я.

Тем временем Мюллер отодвинул стул для доктора Кальтенбруннера.

— Прошу вас, группенфюрер, присаживайтесь, а агент Райнхарт нам пока объяснит все детали этого весьма занятного дела. Как я понимаю, юную леди обвиняют в шпионаже и государственной измене?

— Всё верно, герр группенфюрер, — ответил Райнхарт с плохо скрытым удовольствием. — Она работала в связке с членами сопротивления и, учитывая её позицию SS-Helferin здесь, в СД, она скорее всего делилась всей засекреченной информацией с её друзьями по подполью.

— Это ничто иное, как обычные пустые обвинения, никоим образом не подтверждённые фактами. Я ничего общего с сопротивлением не имею.

— Дай сюда, — группенфюрер Кальтенбруннер бесцеремонно забрал моё дело из рук Райнхарта, что заставило последнего невольно отступить назад. Похоже, свежи ещё были в его памяти воспоминания о последней его встрече с лидером австрийских СС. Только, как не хотелось это признавать, на этот раз мой спаситель скорее всего примет его сторону вместо моей.

— А что там за история с отпечатками? — Мюллер снова обратился к Райнхарту.

— Мы сняли её отпечатки с радио, от которого пытался избавиться один из её дружков-подпольщиков. Он в данный момент также находится под следствием, и наши лучшие люди с ним работают вот уже который день.

— Это он вам сказал, что это её радио? — продолжил Мюллер.

— Нет. — Райнхарт слегка нахмурился. — Он настаивает, что какая-то другая женщина ему в этом помогала. Но это вполне очевидная ложь.

— Фрау Фридманн, — в этот раз Мюллер обратился ко мне. — Как вы можете объяснить наличие ваших отпечатков на радиоаппаратуре?

— Моих отпечатков не может быть ни на какой радиоаппаратуре, герр группенфюрер. Единственные радио, к которым я прикасалась, находятся в стенах здания РСХА, и если никто не выкрал одно из них прямо отсюда, то шанс того, что мои отпечатки могут оказаться на каком-то другом радио, равны нулю.

— Что ж, вы, похоже, очень уверены в своей правоте, фрау Фридманн. — Мюллер слегка улыбнулся мне. — Но что это за фото с отпечатками, которые доктор Кальтенбруннер держит сейчас в руках? Это ведь её отпечатки, группенфюрер?

— Да. Частичные, но всё же легко опознаваемые. — Он не смотрел на Мюллера, он смотрел на меня, и глаза его казались почти чёрными от едва сдерживаемого гнева.

— Ваши агенты никак не могли снять их с радио. Я жизнью вам своей готова ручаться. — Мне очень нужно было заставить его мне поверить. — Я никогда не касалась никаких радио, кроме официальных устройств здесь, в СД.

Он ещё какое-то время не сводил с меня тяжёлого взгляда, но затем всё же вернулся к изучению бумаг в моём деле.

— Ну? Что там говорится? — группенфюрер Мюллер заглянул в бумаги через плечо доктора Кальтенбруннера с явным интересом.

— Вообще-то, она права. Отпечатки были сняты с ручки чемодана, а не с самого радио. И частичный, смазанный отпечаток на одном из замков. Либо кто-то пытался их стереть, или же они уже там были до того, как кто-то начал использовать радио.

— Так это полностью меняет дело, разве нет? — Я скрестила руки на груди. Цианид во рту придал мне уверенность человека, который мог умереть в любую минуту, а поэтому ничего уже больше не боялся.

— И каким же это образом это меняет дело? — доктор Кальтенбруннер откинулся на стуле, дублируя мою позу.

— Я могла где угодно дотронуться до этого чемодана. Совершенно случайно.

Райнхарт рассмеялся, а Мюллер только улыбнулся.

— И часто вы трогаете чужие чемоданы? — снова спросил меня доктор Кальтенбруннер с явным сарказмом в голосе.

— Нарочно я ничьих чемоданов не трогала. Но вы должны признать возможность, что такое могло случиться.

— Это уже смешно, — фыркнул Райнхарт. — Да она над нами просто издевается. Разрешите направить к ней пару моих людей, она вам мигом всё расскажет.

— Я не помню, чтобы кто-то тебя спрашивал! — рявкнул на него группенфюрер Кальтенбруннер. — Убирайся к чёртям собачьим отсюда со своими советами, пока я к тебе людей не послал!

Добавив к этому пару весьма нецензурных выражений, он всё же не выдержал и долбанул кулаком по столу, да так, что Райнхарт решил ретироваться, пока второй удар не пришёлся по нему. Даже я инстинктивно дёрнулась на стуле, впервые видя доктора Кальтенбруннера в таком состоянии. Но я была рада, что он хотя бы решил выпустить пар на неживом объекте, вместо того, чтобы стукнуть меня по голове, а мне почему-то казалось, что он был очень к этому близок. Я бы тоже была, если бы вдруг выяснила, что кто-то, ради кого я фактически рисковала жизнью (а он именно это и делал, планируя для меня покушение на Гейдриха), всё это время нагло лгал мне в лицо.

Даже группенфюрер Мюллер почувствовал себя весьма некомфортно в присутствии своего австрийского коллеги, склонного к весьма резким и неконтролируемым приступам гнева, и решил также покинуть камеру под предлогом того, что забыл сигареты у себя в кабинете. Тем временем доктор Кальтенбруннер сделал глубокий вдох, явно пытаясь взять свои эмоции под контроль, и снова сосредоточил свой пристальный взгляд на мне.

— Хорошо. Давайте представим на секунду, что есть такая крайне невообразимая возможность. И где же вы могли по весьма невероятному стечению обстоятельств «случайно» взяться за ручку чемодана, в котором по ещё более невероятному совпадению находилось радио, принадлежащее одному из членов сопротивления?

— Я не могу просто так взять и вспомнить это сейчас. Мне нужно немного времени, чтобы подумать.

— У вас есть пять минут. Время пошло.

У меня всё сжалось внутри от одной только мысли о том, что он собирался сделать со мной по истечении этих пяти минут. Я прикрыла глаза рукой, потому что под его немигающим взглядом сосредоточиться было совершенно невозможно.