Книга Чудачка - Юлия Фирсанова

— Эх, самостирающийся после разового воспроизведения, а я даже названия не увидел, — пожалел айтишник и тут же утешил сам себя: — Ладно, в сети пошарю, найду. Такая летающая фиолетовая харя точно редкость! Давай фотки посмотрим. Как тут с четкостью и яркостью, может, что подрегулировать надо.

Надя честно отсидела еще с десяток минут, пытаясь уловить нюансы цветопередачи и разрешения экрана. Разумеется, без особых успехов. Потому просто немного поглазела на фотографии из праздников и будней офиса (у Бомбошкина обнаружилась недурная подборка фото, сделанных коллегами и отщелканных лично) и, как только сочла возможным, сбежала к себе в приемную, оставив технаря колдовать над тонкостями настройки и упаковкой чуда техники обратно в коробку.

— Купили? Денег хватило? — только и спросил Степаныч.

— Да, лиловая, еще на букет с избытком осталось, а красивый подарочный пакет нам к коробке и так дали, — отчиталась Надя, закрывая вопрос.

Глава 6

ДРУЖБА — ЭТО ЧУДО!

Вечером, как договаривались, забежала Люба, довольная, как мытый слон, и легкая, как птичка по весне. У нее наклевывался роман с тем самым парнем из кафе. Отношения после похода в кино и прогулки как раз входили в стадию конфетно-букетного периода. Потому глазки у девушки блестели, щечки покрывал совершенно естественный румянец, а рот не закрывался ни на секунду.

Надежда слушала спокойно, ей было интересно и, пожалуй, приятно ловить отголоски оттенков и ароматов Любы. Сейчас от нее веяло засахаренными апельсиновыми дольками и цветущей вишней. Надя не столько слушала, сколько нюхала и улыбалась.

Раздухарившаяся девица порхала по небольшой комнате, машинально касаясь всяких мелочей: то статуэтки забавной собачки, то картинки из песка в рамке, то маленького флакончика-пробника летней туалетной воды, забытой на столике. Когда подруга коснулась зеленого стекла, там сверкнула черно-зеленая искра. Надя сама не поняла, что произошло, но апельсиновый и вишневый ароматы вдруг сменились на горько-кислую вонь прогорклого масла, замешенного на тоскливой безнадежности. Люба всхлипнула и, закусив губу, метнулась к приоткрытому окну.

Не почувствуй Надя изменения запаха подруги, наверное, и сделать-то ничего не успела бы. А так… Может, это и неблагородно, но Надя выставила ногу, Люба запнулась за нее и грохнулась на ковер, больно стукнувшись локтями, коленями, подбородком и до крови прикусив язык. Да еще и юбка по шву распоролась.

— О-у, — взвыла Люба, к которой вернулись ее вкусные и нежные запахи. — Надь, чего со мной было?

— А что было? — вопросом на вопрос, чтобы узнать причину смены аромата подруги, уточнила девушка.

— Не знаю! Я же не психическая. А тут вдруг накатило. Все таким гадким и бессмысленным показалось, а окошко твое как единственный выход светилось. Нырнуть в него рыбкой — и лететь, как птица…

— Пятый этаж, — констатировала Надя и попыталась неловко пошутить: — А ты ни плавать по воздуху, ни летать пока не умеешь, так что лучше ножками давай, птичка моя и рыбка.

Любка всхлипнула, порывисто обняла подругу и расплакалась от облегчения.

Надюша гладила Любу по спине и следила за тем, как ошметки черно-зеленой искры во флакончике бледнеют и исчезают. И вот уже ничего зловещего нет. Невинный маленький пузырек, способный подарить лишь капельку аромата арбуза и мяты.

— Господи, Надька, если бы не твоя подножка… Что на меня нашло? — еще разок жалобно всхлипнула Любка. — Я что, чокнулась?

— Ты совсем-совсем нормальная, Любаш, я тебе чем хочешь поклянусь, — твердо ответила Надежда.

— А это? — Губы собеседницы снова затряслись, а взгляд на окно за белым тюлем вызвал судорогу страха.

— А это порча была, — решительно призналась Надя. — Чья, не знаю, но видеть кое-что порой получается, потому меня чудачкой и дразнят.

— Кто-то навел на меня порчу? — испугалась и одновременно ужасающе восхитилась Любка. — Кто бы это мог быть? Светка, у которой я парня отбила? Хотя нет, она уже другого нашла… Блин, тогда надо эту пакость с концами убрать. К бабке-шептунье, что ли, съездить, в Бобровке, говорят, хорошая живет, только берет дорого… А что и как ты видишь?

Девушка, оставив страх, тараторила без остановки, забалтывая свои переживания и строя планы. Благо прикушенный язык уже почти не болел.

Надя же достала из тумбочки шкатулку со швейными принадлежностями и тюбик с ранозаживляющим гелем. Нитку с иголкой, поскольку сама с ними не дружила, вручила Любаше для зашивания юбки, а сама принялась мазать колени подруги.

— Я цветами и запахами порой вижу. У тебя запах плохим стал и цвет грязным, а сейчас все по-прежнему. Снялась порча. Наверное, она на одно действие нацелена была, а как не вышло, так и распалась, исчезла. Сейчас на тебе никакой порчи нет.

— Точно? — прищурилась Люба.

— Точнее не бывает, — заверила Надежда.

— Тогда пошли в парк, — позвала подруга, решительным пинком отбрасывая панические мысли.

— Пошли, — согласилась девушка, только теперь по-настоящему начиная понимать анекдот на тему «порой на что-то согласиться бывает проще, чем объяснить, почему не хочешь». Настроения гулять после мерзкого случая с какой-то пакостью, попавшей в духи, не было, но раз обещала…

Впрочем, оптимизм неунывающей Любки оказался столь заразителен, что Надежда отложила на время все свои заботы и получила истинное удовольствие от совместной прогулки. Любаша ухитрилась затащить ее не только на колесо обозрения (это-то ладно!), но даже в тир. В палатке Надя так безбожно мазала дротиками по надувным шарикам, что вызвала своей косорукостью настоящее восхищение у дедушки-продавца. Дескать, видал я мазил, но таких мастеров отродясь не попадалось! От щедрот восхищенной снайперской души старикан даже выдал Наде награду: колбочку с мыльными пузырями, за что получил от двух девушек по звонкому поцелую в каждую щеку.

Подруги баловались как дети, выдувая стайки радужных пузырей. Те посверкивали в лучах закатного солнца, просачивающегося сквозь пестрые, точно мелированная головка модницы, деревья. А потом девушки подарили остатки пузырей первому попавшему карапузу, чьи завидущие глазенки выдали его желания. Пацаненок в ответ всучил щедрым дарительницам по жевательной конфете из кармашка и вприпрыжку помчался к бабушке хвастаться подарком.

Домой после восьми вечера Надя входила с улыбкой, которая тут же сползла с губ от вида огорченной матери. От той веяло горькой календулой и синей печалью.

— Что случилось? — выпалила девушка с порога, едва прикрыв дверь. Сердце екнуло, опасаясь новой беды.

— Адениум погиб, — горестно пожаловалась дочке цветовод-любитель. — Еще с утра зелененький был, с бутонами розовыми в обсыпку, а сейчас черный. А я ведь его так хорошо полила. Специально для него бутылочку поменьше отмыла, чтобы в поддон лить, а не под корни.

— Мама, ты из ведра бутылку синенькую с оранжевой крышкой доставала? — мертвым голосом уточнила Надя, проверяя очень нехорошее предположение.