Книга Невеста смерти - Лидия Миленина

Ощущение скрутило. Но скрутило странно. Все тело, не только там, где у мужских сущностей живет мужская часть. Да и всю душу…

Просто вывернуло наизнанку.

Доминик поспешил на второй этаж, чтобы уложить ее на кровать. Взять ее спящую он не собирался. А еще… ему было очень неприятно, что она думает о нем … так, как думает. Словно в сердце воткнули лом, поворошили и посыпали солью. Саднящая, разъедающая боль.

Вообще этот разговор был пыткой. Настоящей пыткой. Во время которой он чувствовал слишком много боли и гнева. И просто желания… чтобы было по-другому.

Он ведь ждал от нее благодарности. Они все хотят жить. Слишком сильно, не понимают, что смерть — только переход. Боятся ее, боятся того, что дальше, сомневаются есть ли это «дальше». А он наперекор всем традициям увел ее. Она может больше не бояться.

И вместо благодарности… Ах нет, она все же его поблагодарила! Бросила кость голодному льву. Почему-то Доминику пришло такое сравнение. Да и весь вечер он напоминал себе этого голодного хищника, который вынужден ходить кругами вокруг вожделенной жертвы, вместо того, чтобы броситься на нее. Причем, кто его заставляет делать круги?

Доминик усмехнулся. Он сам. Сам заставляет себя делать новые круги вместо одного освобождающего рывка.

Но в итоге… Он знал, что его расчет должен сработать. У них много времени, Алиса даже не представляет себе, сколько. Он может подождать. Ему нужно приручить ее.

Когда опустил ее на кровать, вырвался невольный вздох. Не хотелось терять ощущение хрупкого, гибкого тела в руках, близости изогнутой тонкой шеи, пухлых нежных губ.

Не хотелось. Но нужно.

Доминик еще пару мгновений держал ее в руках полулежащую, потом сделал то, чего не делал никогда. Коснулся губами ее приоткрытых губ. Влажных, теплых… Его снова прошибло током. Ощущение завораживало. Хотелось смять их, втянуть, проникнуть языком во всю эту нежную влажность.

Отпрянул. Отпустил ее. Прикрыл сверху покрывалом.

Если разденет ее, только устроит себе пытку. И ей не понравится. А это «не понравится» ему не нужно.

Между ними и так стоит слишком много ее человеческих предубеждений.

Глава 11

— Алиска — сосиска! — кричит двоюродный брат Колька, разбегается и прыгает в воду. Их приятель Валя смотрит на него — вода холодная, лезть в нее не очень-то хочется, оглядывается на Алису, которая неуверенно трогает ее ногой… Но скоро тоже бежит и кидается с низкого травяного обрыва.

Каждое лето на даче они вот так купаются с Колькой и его друзьями. Хорошо иметь брата на пару лет старше, так компания мальчишек всегда тебя примет, и будет с кем играть. А девочек поблизости просто нет…

Мальчишки смеются, брызгают друг на друга водой, а Алиса смотрит на них. Лезть в такую холодину страшновато. Она представляет себе ощущения, как вначале ее ноги, потом живот покроет холодная вода, как неприятно это будет. Ну нет! Она может! Не пойдет — и опозорится перед мальчишками. Будут дразнить ее принцессой!

В этот момент просто фонтан окатывает ее с головы до ног — мальчишки подплыли ближе к берегу и отчаянно загребают руками, чтобы обрызгать ее. Вздрогнув Алиса, бросается в воду.

После этого душа уже не будет так холодно!

— Алиска-сосиска-принцесса на горошине! — орет Колька.

— Ну, сейчас вы у меня получите! — кричит в ответ Алиса и проводит рукой по кругу, так, чтобы забрызгать мальчишек. Искристые капли летят им прямо в глаза, они морщатся и смеются. Потом Колька ныряет и …

— Ай! Перестань! — цепкие мальчишечьи пальцы хватают Алису за пятку, и она со смехом падает, загребая руками.

— Я — акула, я — акула! — радостно орет Колька, выныривая. Набирает полную грудь воздуха, снова погружается в воду и, судя по Валькиным воплям, хватает за ногу уже его.

Алиса просто покатывается со смеху. Теперь совсем, просто ни капельки не холодно. Делает глоток воздуха, складывает руки над головой и ныряет, чтобы ухватить за ногу Кольку, отомстить ему.

Несколько мгновений она проводит под водой, так и не нашарив Колькиной ноги. Когда воздух заканчивается — выныривает. И … стоит тишина. Мальчишек нет.

«Ну и чего было так быстро выходить! Небось, сами замерзли?» — думает она.

— Алиска, вылезай! — раздается голос Кольки с берега.

Алиса идет к берегу, не хватало, чтобы уехали на великах и придумали что-то интересное без нее!

Только вот на берегу никого нет… Когда она уже стоит на кромке воды, поднимает взгляд, мальчишек по-прежнему не видно.

«Спрятались?»

Нет. Вместо Кольки и Вальки на берегу стоит высокая фигура в черном плаще с глубоко надвинутым капюшоном. Липкий страх сжимает сердце. «Это же смерть. За мной», — думает Алиса. — «Нет, ну как так? Я слишком маленькая, чтобы умереть. Умирают старики, а мне рано!».

— Пойдем, — смутно-знакомым голосом говорит мужчина в черном и протягивает ей руку.

И Алиса не может сопротивляться. Послушно вкладывает ладошку в его руку.

— Не бойся. Я заберу тебя к себе, — с усмешкой в голосе произносит смерть. — Ты будешь моей невестой.

— Да, нет! Я не хочу! — Алиса словно просыпается, кричит, пытаясь вырвать руку. Но смерть куда-то тащит ее.

Неожиданно все начинает таять, исчезать — залитый солнцем луг, высокая фигура в плаще, Алисины босые ноги…

— Тихо. Все в порядке, — слышит она этот же странно-знакомый голос и, кажется, что-то теплое, приятное касается ее лба, успокаивая.

Алиса резко со вздохом распахнула глаза. В полутьме увидела высокий белый полоток с лепниной. И никакой «смерти» рядом.

«Слава Богу! Приснилось!» — пронеслось у нее в голове. Глаза снова начали закрываться. Но прежде, чем заснуть — спокойно и без сновидений — она вдруг вспомнила, что ее действительно увел смерть, и она спит в его доме.

***

Когда выплываешь из сна на утро после дня полного потрясений, хочется верить, что ничего не было. Хочется открыть глаза, и убедиться, что все только приснилось.

Так было и у Алисы. Недолго, потому что проснулась она быстро, отдохнувшая и со свежей головой, словно ночью и не видела кошмара. Прежде, чем открыла глаза, еще немного надеялась, что спит в своей постели. Ведь произошедшего накануне не могло случиться!

Но стоило разомкнуть веки, и яркий утренний свет ударил в глаза через щель в бордовых шторах на удивительно большом окне. Она лежала на огромной кровати, одетая, но прикрытая легким шелковым покрывалом.

«Усыпил меня, гад!» — тут же вспомнила она. И это была плохая новость, даже хуже всех остальных. Если Доминик мог так вот запросто усыпить ее, значит… при желании может и внушить ей что угодно? Может, и мысли читает…