Книга Осколки судьбы - Александра Гриневич

— Хочешь, помогу сбежать?

— Смеешься надо мной?

— Нет, что ты! К бабке поедешь, она не даст в обиду. Ещё и отцу выскажет.

— Ох, Данька, да она знает про всё, и сама меня сюда отправила. Но можно и к бабке. Отец точно туда не поедет, а там может всё и изменится. Ты поможешь?

Братец согласился. Для него это было приключение, а для Татьяны — жизненная необходимость. Пока Данил бегал и собирал ей еду в дорогу, она прогулялась к хозяйскому кабинету. В небольшом стенном тайнике хранились деньги на текущие дела. Таня надеялась, что найденной там суммы ей хватит на некоторое время. Хотя понятие о ценах у неё было весьма смутное, много она не возьмёт. На дорогу до столицы и устроиться там на первое время. А потом она что-нибудь придумает.

Отсчитав себе пару десятков золотых, девушка остальное вернула на место. Ещё прогулялась на чердак, где хранились старые вещи. И чуть не попалась. Хорошо, удалось спрятаться в нише.

«С чего бы это «маменьку» наверх понесло? Неужто, меня решила проверить»? — мелькнуло опасение, но Таня заставила себя затаиться. Побежит, и точно попадётся. Спустя несколько минут госпожа Аглая вернулась к гостям, а Татьяна смогла вздохнуть свободно. И чего её на тот чердак понесло? Хотела взять что-нибудь из одежды неприметное? Обойдётся имеющейся.

Так, крадучись и поминутно оглядываясь, она и вернулась к себе. Перетрясла гардероб, выбрав из имеющейся одежды наиболее, на её взгляд, подходящую. Пару повседневных платьев, женский плащ, на этот раз по размеру, ботиночки, немного белья. Ещё выгребла из шкатулки все украшения и отобрала несколько более-менее подходящих. Для роли, которую Татьяна для себя придумала и собиралась сыграть, нужен был сценический реквизит. А Талька, что удивительно, почему-то украшения не любила и не носила, хотя отец ей их исправно дарил пару раз в год.

На постоялый двор девушка попала почти к ночи. Её пустили. А утром, собрав пожитки и закупив продуктов в дорогу, она постаралась покинуть Гораль. Тракт, проложенный до самой столицы, считался безопасным. Торговые караваны ходили часто и под хорошей охраной. Вот к одному такому и примкнула Татьяна.

За место в повозке пришлось заплатить целую золотую крону. Зато не придётся заботиться о пропитании. Еду, на каждом привале готовила, специально нанятая, женщина. Таня взялась ей помогать, в обмен на возможность приготовить что-нибудь и для малыша.

С обозом Гораль покинула молодая вдова, недавно потерявшая мужа. На руках у молодой женщины удобно устроился ребёнок — чудесная девочка в красивом кружевном платьице. Девчушка мило улыбалась и лопотала что-то на своём детском языке. Тёмные кудряшки красиво выглядывали из-под кружевного чепчика. Маленькие пальчики теребили деревянную лошадку, которая периодически отправлялась в рот.

А Никар Корвин поутру обнаружил оставленное Татьяной послание.

«Ухожу из дома. Уезжаю обратно к бабушке в Малые Выселки. Она не позволит выдать меня замуж за старого жирного борова. Ваша Талина.»

Если бы он только знал, чего ей стоило вывести на листе бумаги незнакомые, и в то же время известные ей руны.

* * *

И в нашем мире путешествовать с маленьким непоседливым ребёнком достаточно сложно. Особенно, когда ты одна и помощи тебе ждать не от кого. У Татьяны не было иллюзий относительно предстоящей дороги. Предполагала и трудности пути, и детские капризы, и даже возможное лёгкое недомогание. Малыша.

Как же она ошиблась! Заболела она сама. Ну, как заболела? Непонятно. И было бы ей всё ясно, если простыла или подхватила ещё какую болячку. Ничего такого. Просто в один прекрасный день почувствовала себя плохо: слабость, приливы жара, перепады настроения. Как при климаксе или беременности. Общее состояние — не стояния. Не ветром же надуло? Климакс? В семнадцать лет? Да не смешите мои тапочки, — хотелось высказаться Татьяне, за неимением собеседников, хотя бы внутреннему голосу.

Она с большим трудом выползала поутру из повозки, шла умыться к близлежащему ручейку или речке, приводила в порядок и кормила Андрюшку, и падала без сил. А малыш, словно чувствовал, что с названной матерью происходит нечто не очень хорошее, подползал поближе и гладил маленькими ладошками её по щеке, вызывая неконтролируемый поток слёз.

— Мами, боно?

— Да, маленький, именно боно.

— Мами алеть, мами олосо.

Она с трудом поняла из сказанного, что он маму пожалеет, и ей сразу станет хорошо. Именно в этот момент Андрейка в первые назвал её мамой, и тут же сладко защемило сердце. Чужой ребёнок, но такой ласковый и умненький, принял её, смог достучаться своими маленькими ручонками до её ноющего, по потерянной семье, сердца. Именно в этот момент она осознала, что никогда его не бросит. Не оставит, как планировала ранее, в столичном Храме. Просто не сможет. Он её, а она его. И они нужны друг другу.

Странная болезнь продлилась почти полторы седмицы. Рейна Диаль, взявшаяся за работу повара на время пути, видя Танино беспомощное состояние, сама взялась готовить для малыша кашки. Правда, Татьянино недомогание вызвало интерес со стороны хозяина обоза. Уж очень почтенный купец опасался заразных болезней, особенно его тревожила так называемая лихорадка. Человек, мог подхватить её от укуса насекомого. И сгореть за три дня.

Тане пришлось объяснить свою болезнь падением с лестницы.

— Понимаете, рейн Катберт, я, когда услышала о гибели моего Эдвина, так в обморок и упала. Да очень неудачно ударилась о край лестницы головой. Вот, можете сами глянуть, — тут она, наклонив голову вперёд, продемонстрировала свой травмированный затылок. Голова и правда, ещё болела. Но сама рана заживала очень хорошо, и через пару дней от неё вполне могло и следов не остаться.

— Лекарь осматривал, велел две седмицы соблюдать постельный режим, только я не могла ждать. Вот и сорвалась в дорогу. Мне бы отлежаться немного.

Рейн Катберт проникся, и более неудобных вопросов не задавал. Зато появился воздыхатель из охраны. Звали его Оуэн. Парню на вид было лет двадцать пять. Симпатичный, общительный, но вот в отношении Тани, даже навязчивый. Следовал везде за ней молчаливой тенью, не давая возможности нормально уединиться. И не по нужде, а, чтобы поправить сбившийся в сторону бюст, который она соорудила из подручного материала. Нужно же было выглядеть хоть немного старше.

Первую странность Татьяна ощутила через седмицу пути. Грудь, до этого болезненно пульсирующая, как-то стала по-другому ощущаться. Словно увеличилась в размере. Да и наощупь тоже. Чтобы убедиться в собственных ощущениях, пришлось уговорить рейну Диаль составить ей компанию при купании. Да и просто хотелось банально смыть с себя пот.

Обоз на ночлег остановился около неширокой речушки. Ну и, как водится, девочки — направо, мальчики — налево. Идти одной купаться было боязно, а вот прихватить ребёнка и усадить его на бережке на простынку, а самой окунуться в воду в компании почтенной рейны — вполне. Оуэн уж точно не сунется. А сунется, так рейна Диаль так его приголубит, что запомнится надолго. Рейна была женщиной дородной, немного шумной и прямолинейной. Таня рядом с ней смотрелась маленькой безобидной моськой.