Книга Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве - Купава Огинская

Змеи на это все смотрели со странным удовлетворением, словно бы мои действия их полностью устраивали. Словно бы им нравилось то, что я так легко могу к чему-то привыкнуть.

Когда Горыныч завершил свой рассказ, а я поставила последнюю точку и отложила исписанные листы, чай мой уже остыл, а все ватрушки были съедены Тугариным, вопрос в голове родился сам собой — должна же я была с чего-то начинать свой нелегкий путь домой, вот и порешила, что можно уже приступать:

— Как я понимаю, на Добрыню Никитича ты напоролся, когда для Кощея царевну воровал?

— Верно. Сам-то я принцесс заморских предпочитаю, а у них там, представляешь, богатырей вообще нет. Только рыцари какие-то. Мерзость редкостная и непонятная совершенно. Съесть их сложно, они все в железе, зато горят хорошо, а как вкусно жареным мясом пахнут… — Горыныч широко улыбнулся, с нежностью вспоминая, видимо, прошлые победы, но беззлобный смешок Тугарина вернул его к теме, — То моя первая царевна была, не знал я тогда еще, что из себя богатыри представляют, не мог поверить, что существуют на свете люди, нам по силе равные. Был излишне беспечен и заносчив, за то и поплатился. Если бы Кош мне навстречу и в подмогу Воя не послал, обезглавленное мое тело уже давно бы лесная нечисть съела, а царевна… эх, может и лучше было бы, если бы она к батюшке вернулась, так с Кощеем и не свидевшись.

— Почему это?

— Дурная девка была. Горю Кощееву помочь не смогла, зато мелкие проблемы плодила исправно. Не поверишь, даже домовые вздохнули, когда я ее царю вернул. Да и все мы облегчение почувствовали. Так она нам в душу запала, что еще пять лет Кош запрещал любых царевен к нему доставлять, слишком крепка была память о той, первой.

— А звали ее как?

— Царевну? Аленкой звалась, — ответил за брата Тугарин, передернув плечами, — Бесова сестрица.

Как не пыталась я, как не напрягала память, но припомнить ничего про похищение царевны Алены не могла.

— И сколько лет назад это было?

— Так, почитай, восьмой год идет.

Быстро подсчитав в уме, я пришла к неутешительным выводам: похищениями они тут промышлять начали, еще когда мне девятый годок шел. Потому-то, наверное, ни про какую Алену я ничего и не помнила, маленькая в те года была, своими бедами занятая, и к сплетням не прислушивалась. Не интересовали они меня.

— То есть, вы уже восемь лет занимаетесь похищениями людей?

— Эх, краса-девица, — хохотнул Горыныч, — мы этим всю жизнь промышляем. Просто до царевен нам раньше дела не было. Проблем от них больше, чем выгоды.

— Так если уж они такие проблемные, зачем похищать-то их? — едко поинтересовалась я.

— Не злись, Василиса, ты очень ладная царевна. Чувств не лишаешься, истерик не устраиваешь, да и в покоях своих не запираешься. Я теперь уверен, что не просто так тропка тебя к Гиблой реке вывела, с умыслом.

— Ладная, — пробормотала я, ровняя исписанные листы. Знали бы они, что принцесса из меня хорошая вышла, потому что княжна я… интересно, что бы было, если бы узнали? Домой вернули, не раздумывая? Или съели за то, что обманывать их вздумала?

Проверять почему-то совсем не хотелось.

Глава 4. О богатырской удали да царской силе

Банница сбежала от меня после третьего провокационного вопроса. Не захотела она признаваться было ли раньше лучше и насколько в худшую сторону все ушло с приходом к власти Кощея Бессмертного. Я два часа вылавливала ее в купальнях. Подношениями, гостинцами, просто добрым словом выманивала. В итоге соблазнила чаркой медовухи, но так ничего полезного узнать не смогла. Медовуху она пила, пока я вопросы задавала, а как допила, вместо ответа запустила чаркой в мою голову, вытрепала все нервы и утекла вместе с водой, издевательский подхихикивая.

— Тфу ты, пропасть! — выругалась в сердцах я, беспомощно заглядывая в темный, узкий водосток, куда так удачно смыло наглую нечисть.

Подготовка к возвращению в дом родной началась как-то не так, и затея моя, выспросить у банницы — одной из старейших обитательниц этого замка, что-нибудь эдакое, за что меня Кощей точно прочь погонит, не удалось.

— Почему я должен искать тебя по всему замку? — отражаясь эхом от каменных стен, по моим нервам прошелся писк Мыша, важно топающего ко мне по влажному камню. Поревзилась со мной банница на славу, огладив водой все углы купальни, не позабыв даже про потолок, с которого теперь капало. А с меня вот не капало даже, с меня просто текло, но и это не могло усмирить мое желание задавать неудобные вопросы. Жаль, некому… Мышь-то сразу, жестко и бесповоротно отказался жаловаться на своего царя. Мол, чтобы Кощей не сотворил, так гля государства лучше будет.

— Что случилось? — полюбопытствовала я, выкручивая подол сарафана.

— Лихо Одноглазое желает тебе свою историю рассказать. — Мышь вздохнул. — Надеюсь, обереги от сглаза у тебя сильные.

В словах его, в озабоченном выражении мордочки и потухших глазах мне чудился страх и это беспокоило.

— Я переоденусь…

— Заставишь ее ждать? — ужаснулся Мышь. — Так иди, чай не околеешь, зато на будущее уразумеешь, что с мелкой нечистью лучше не забавляться.

Я бы могла с ним поспорить, в конце концов, здоровье мое дорого в первую голову мне, а не этому проблемному крысу, но не стала. Имелась невесть откуда взявшаяся уверенность, что спорить не стоит.

В кабинет шли мы как на казнь. Я нервничала предчувствуя беду, Мышь же просто трагически молчал, и от этого становилось только страшнее.

Обычно тесный от скопления нечисти, сегодня коридор близ моего рабочего места, оказался непривычно пустым. Даже бесы куда-то делись, хотя они обычно всегда рядом ошивались, пытались дело свое наладить. Кому очередь придержать, кому товары заморские продать. Да подозрительного качества, да непонятно зачем они нужны, зато дешевые…

— Не к добру это. — пробормотала я, нерешительно берясь за ручку двери. Мышь нервно хохотнул.

Заглянув в кабинет, узрев пошатывающуюся, опирающуюся всем весом о столешницу и держащуюся за голову Бежану, не сдержала испуганного смешка и я.

Расположившаяся на стуле, напротив стола, высокая, худая и какая-то нескладная женщина, обернулась на звук, позволив мне увидеть свое вытянутое, будто бы изможденное, истерзанное морщинами лицо и черную вышитую повязку, укрывающую правый глаз, в то время как левый, большой, необычно круглый смотрел на меня с усталым интересом.

— Здорова будь, матушка. — проскрипела она, поднявшись мне на встречу.

— И вам не хворать. — прошептала я, с трудом подавив недостойное желание сбежать. — Что случилось?

— Я споткнулась. — жалобно проныла Бежана. — А когда встать попыталась об стол ударилась. Василисушка, спасай.

— Проходи, царевна, садись. — велела Лихо, будто это я к ней пришла. Да не просто так пришла, а с просьбой. Но спорить я не стала, прошла к столу, чувствуя, как тонкий ободок серебряного колечка, призванного от дурного глаза оберегать, нагревается на указательном пальце. И чем жарче оно раскалялось, тем сильнее сжималось от страха сердце.