Книга Терпкий запах тиса - Анна Жилло

Во всем этом театре абсурда был один наиболее абсурдный момент. Мое сознание, мысли, воспоминания – в общем, моя личность вытеснила ту Леру, которая жила в «Котиковой» реальности. Интересно, и куда же она делась? Просто исчезла?

Меня резко подрезала белая бэха, и я встряхнула головой, выгоняя оттуда лишние мысли. На дороге – как на войне. Отвлечешься – и ты труп.

Охранник на входе в бизнес-центр, где мы арендовали офис, был тот же самый – уже приятно. Пропуск не потребовал, кивнул приветливо. Значит, работаю я здесь. А вот двух девушек в лифте, которые со мной поздоровались, я не знала. И в приемной сидела такая оторва, что мне стало дурно. Это моя секретарша?! Вот эта овца с малиновыми волосами и губами в пол-лица?! Ленка университет окончила и три языка знала, а это что за чудо-юдо?

- Доброе утро, Валерия Сергеевна, - томно пропела она.

- Доброе, Ира. Сделай… мне кофе, пожалуйста.

Я запнулась, потому что не знала, как обратиться – на вы или на ты. В той жизни я ко всем сотрудниками обращалась на вы, кроме Лены, главбуха Валентины – моей приятельницы, и креативного директора Сергея, которого знала еще с университета. Но в лице у Иры ничего не изменилось, так что, похоже, я угадала.

Сев за стол и включив компьютер, я подумала, что не мешало бы познакомиться со штатным расписанием. Работает ли здесь хоть кто-нибудь, кого я знаю? Обычно день у меня начинался с медитации над ежедневником: встречи, проекты, договоры. Но в ящике стола ничего похожего не обнаружилось. Зато нашлось какое-то замысловатое приложение в телефоне. К счастью, телефон был тот же, а то ведь с моей альтер эго сталось бы и айфон купить. В расписании на сегодня не значилось ничего, кроме встречи с неким Кулаковым, да и то под вопросом.

В телефонной записной книжке Кулаков нашелся, но без каких-либо пометок. Он мог быть кем угодно. Важным клиентом, сотрудником, автослесарем или даже гинекологом. Ладно, пойдем методом исключения.

Ира принесла кофе, я рассеянно поблагодарила и открыла в компьютере кадровую программу. Не обнаружив Кулакова, просмотрела все позиции. Знакомых фамилий оказалось больше половины, в том числе Сергей и Валентина, это обрадовало. Потом я зашла в клиентскую базу данных и с облегчением нашла там Ивана Андреевича Кулакова, скромно обозначенного как «писатель». Закрыв программу, я нажала кнопку интеркома и попросила Иру зайти.

- У меня Кулаков значится под вопросом на сегодня, - сказала я, когда она появилась в дверях. – Выясни, пожалуйста, что там с ним. А то мне после обеда надо будет уехать.

Оказалось, что Кулаков – издаваемый графоман, которого мы активно и небезуспешно пиарим. И что он в больнице, поэтому встреча моя с ним благополучно отменилась. До обеда я занималась всякой мелкой текучкой, которую обычно не любила, но сейчас была ей только рада. Она не позволяла думать о том, получится ли все исправить или нет. А если не получится – как жить дальше.

В час дня я прикинула, не сходить ли в столовую, но поняла, что кусок не полезет в горло. Предупредила Иру, что ухожу, и пошла по коридору к лифту.

«А где гарантия, Лера, что ты снова попадешь именно в тот день, если вообще попадешь? – спрашивала я себя, пока лифт полз вниз. - А если даже попадешь - что, если ситуация осложнится еще больше?»

Вопросы эти смело можно было считать риторическими, потому что ответов на них не было. Но я всегда считала, что лучше сделать что-то и пожалеть, чем не сделать и жалеть об упущенной возможности.

Выйдя на стоянку, я села в противную безымянную машину и доехала до парка Победы. Поставила ее на Кузнецовской, рискуя разыскивать потом на штраф-стоянке, вошла в парк через боковой вход. Мелкие сырые камешки хрустели под ногами, загадочным образом набивались в туфли. Непросохшие газоны щетинились подстриженной травой. Шелестели листьями липы и еще какие-то деревья, название которых я так и не удосужилась узнать.

Обогнув детскую площадку, я перешла мостик, пересекла асфальтовое поле, где зимой заливали каток, и свернула на безлюдную аллею. Скамейка никуда не делась, так и стояла чуть в стороне от дорожки, сверкая белоснежной краской. Да, та самая зеленая лавка когда-то была именно на этом месте. Вот только заросли тиса исчезли. Вместо них за скамейкой росли хилые декоративные кустики, у которых даже после вчерашней грозы был тусклый, пыльный вид.

Оглянувшись по сторонам, я вскарабкалась на спинку и попыталась мысленно вернуться в майский день двадцатилетней давности. Мне пятнадцать, я сижу и жду мальчика, в которого влюблена…

Минута шла за минутой, ничего не происходило. Небо хмурилось, деревья шумели на ветру. Я плотнее запахнула кардиган, но теплее не стало.

- Как не стыдно-то? – услышала я скрипучий старушечий голос. – Взрослая женщина, а уселась, как шпана, ноги на скамейку поставила.

Маленького росточка бабуля с моськой на поводке стояла на тропинке, свирепо глядя на меня.

- А с собаками в парке гулять запрещено, - огрызнулась я, слезая со скамейки.

11.

«Ооо, на мою девушку упал космодесантник», - крутилась в голове строчка идиотской песни, которая с завидной регулярностью всплывала, стоило мне оказаться в ситуации полной растерянности. Как будто пробивало некую защиту.

Ничего не вышло.

Это было похоже на катастрофу, после которой снова предстояло учиться жить. Мой однокурсник Витька Грачев попал под электричку. Шел вечером через переезд в наушниках, надвинув на глаза капюшон. Ему еще повезло, что она только от платформы отъехала. Месяц комы, переломы, одну ногу ампутировали. Учился говорить, держать ложку, ходить – сначала на костылях, потом на протезе. Говорил, что хотел покончить с собой, но родители не дали. Потихоньку смирился, привык, освоился с новой жизнью. Закончил универ, нашел работу, женился. Сын родился, потом дочь.

Можно было убеждать себя, что, по сравнению со многими, я просто счастливица. Жива, здорова, мать двоих детей, директор крупной компании. С мужем вот только… Ну так он тоже никуда пока не делся. Живет со мной, даже спит рядом. У многих все намного хуже.

Вот только сравнение со «многими» мне никогда не помогало. У них свое, у меня – свое. И это свое было для меня намного серьезнее, чем чужие драмы. Так уж человек устроен, что собственный порезанный палец для него куда важнее, чем война в Сирии.

Поворачивая на Московский, я чуть не засобачила автобус и поняла, что так дело не пойдет. Надо было хоть немного успокоиться. Собрать себя веничком на совочек. Высмотрев свободное место, я припарковалась у пекарни-кондитерской.

Народу оказалось немного, я взяла кофе и пирожок с вишней, села за столик.

Когда к нам в агентство приходил новый клиент, самым сложным было выяснить, чего он хочет, и четко очертить границы, в которых предстояло действовать. Мы не занимались рекламой товаров или продуктов, нашей задачей было создать имидж, неважно, конкретного человека или компании, и донести его в массы. Но большинство клиентов не могли сформулировать свои пожелания, кроме как «сделайте меня популярным». Я заставляла сотрудников строить сетку: что мы знаем о заказчике и каким хотим его показать. Определять исходные точки, от которых можно было отталкиваться.