Книга Просто о любви - Татьяна Алюшина

И сказать себе решительное: хватит!

«На самом деле, хватит сердце рвать, что будет, то будет! Он на тебя и не посмотрит! Чего ему на тебя смотреть? Это ты, Стасенька, напридумывала себе любови-переживания, а ему-то что? Ему до вас, девушка, интересу нет!»

И постановила: надо радоваться тому, что есть в данный момент, — совместному обеду, легкой беседе, возможности дружеских отношений на основе интереса к здоровью Василия Федоровича, а там… Далее следовало минное поле с известными последствиями!

И все бы ничего, но Стаська не успела подготовить себя к тому, что увидит его, отдохнувшего, помолодевшего, разрумянившегося после душа, свежевыбритого и…

О-фи-ген-но-го!

А его улыбка?! Смерть девичьим сердцам и покою! Господи, как он улыбался! Голливуд отдыхает! Мужской, сдержанной, открытой и загадочной улыбкой, немного более глубокой в правом углу губ!

Черт. Бы. Его. Побрал!

Они трапезничали не спеша, болтали ни о чем, смеялись, вспоминая, как Стаська осваивала «перелаз» через калитку и что подумал он, что она, предполагали варианты последствий, застукай ее соседи в момент осваивания чужих калиток, о его работе чуть-чуть, о ее — чуть-чуть…

И что-то витало над ними, искрящееся, непонятное, пугающее замиранием сердца, дрожью пальцев, неосторожным, глаза в глаза, и торопливо отводимым взглядом — и втягивало обоих неотвратимо, покалывая электрическими разрядами.

Оба это чувствовали, и все труднее становилось придерживаться легкой, непринужденной беседы — слова застревали, рассыпались, а напряжение нарастало, сковывая неловкостью, недоговоренностью…

Стаська не выдержала, подскочила, схватилась убирать посуду, весело что-то рассказывая, застревая, как в непроходимых лианах, в словах, бросила на полдороге мучаться ненужным повествованием и спросила с преувеличенным радушием:

— Кофе, Степан Сергеевич?

— О нет! Это уж слишком! — похлопал себя по прессу Больших. — Спасибо, Станислава, все было невероятно вкусно! Вы великолепно готовите! — Тоже преувеличенно. И совсем иным тоном: — Нам лучше ехать прямо сейчас.

— Нам? Ехать? — не поняла Стася.

— Ну да. Вы машину свою хотите забрать?

— Ах да, машину… — потерянным голосом отозвалась она.

Повернулась к нему спиной, включила воду и принялась сосредоточенно мыть посуду.

Ничего не помогло! Никакие ее уговоры и длительный настрой радоваться тому, что есть, и не ждать ничего большего! Не помогло, и все тут! И ждала! И надеялась! И замирала от надежды!

«Машину! — стиснув зубы до хруста, чтобы не выпустить подступившие слезы, подумала Стаська. — Машину забрать! И все! все!!!»

Он увидел, как ушла улыбка с ее лица, мгновенно, словно кто-то стер театральный грим, и потухли смешинки-чертовщинки в глазах, как торопливо она отвернулась, чтобы он не заметил.

Ах ты ж, господи!

Как его угораздило?! И зачем?! Он совсем не знал и не умел разбираться в таких ситуациях, когда ко всему мужскому, что будоражит женщина, примешивается и голова, и чувства, и еще черт-те что непонятное! Когда больше всего хочется остаться здесь, рядом с ней и ухнуть с потрохами в это пугающее, влекущее непонятное! И когда ты точно знаешь, что пропадешь, и что этого тебе не надо — не потянуть!

Ах ты ж, господи!

Насколько все было бы проще, если б стукнуло в пах и в голову мужское желание любого накала — хоть теплой водицей вечного охотничьего инстинкта, или обожгло жалящим желанием! Он бы справился! Смог бы уйти, остудить любой накал!

Он невесело усмехнулся про себя, вспомнив анекдотец: когда у бомжа, голодающего уже не первый день, внутренние органы открыли собрание, чтобы решить, какой орган продать на донорство, чтобы прокормить остальные. Председательствовал мозг.

— Надо продавать один из парных органов, — сказал мозг.

— Давайте легкое продадим, — предложила печень.

— Эти легкие на хрен никому не нужны: прокуренные и больные, — возразил председатель.

— Тогда почку, — предложила селезенка.

— А давайте желудок продадим, он все время жрать просит! — раздался голос снизу.

Все органы посмотрели на председателя, что он ответит. Мозг спал.

— Ну вот! — возмутилось сердце. — Никогда собрание нормально провести не можем! Стоит пенису выступить, мозг сразу отключается!

«Валить отсюда, пока не поздно! Давай, Больших!» — жестко приказал себе Степан.

Никакие анекдотцы, оттягивание момента расставания и судорожные попытки что-то придумать, изменить, как-то сгладить не помогут!

Он поднялся со стула:

— Знаете, Станислава, сегодня, я думаю, уже поздно ехать. На самом деле не ночью же вам возвращаться, да по такой непростой дороге. Давайте я завтра часиков в десять утра за вами заеду.

— Да, — кивнула Стаська и повернулась к нему лицом, — так будет лучше.

Она сумела взять себя в руки, послать подальше слезы, заставить лицо изменить выражение на приветливо-дружеское. И улыбнуться сумела! Вот так!

— Договорились. Тогда я пойду.

И, не дожидаясь ее согласия или ответа, Степан большими шагами быстро прошел в прихожую.

Пара секунд на обувание ботинок, пара секунд на открытие зеркальной дверцы шкафа-купе и обнаружение своей куртки, пара секунд на продевание рук в рукава, пара секунд на похлопывание по карманам для проверки содержимого — документы, кошелек, два сотовых…

И тут возникло неожиданное препятствие на пути отступления и стремительного побега — на последнем этапе между открыванием двери и торопливых благодарностей, громкой речовкой отправленных в сторону кухни, не успевшей выйти следом за ним хозяйке.

Он не знал, где ключи от машины!

Степан уперся лбом в кожаную обивку входной двери и тихо прошипел:

— Черт!

И медленно выдохнул.

Ничего не случилось! Ему привиделось, показалось что-то там такое между ними! Морок напал, напридумывалось, что она перевернула все в его мужском сознании, спавшем себе спокойно не разбуженным никем до встречи с этой женщиной.

Обещание.

Чего-то непережитого, неиспытанного, а оттого необыкновенного.

— Глупости! Ну и ерунда! Понесло тебя не пойми куда! — поставил себе диагноз Больших. — Еще и анекдотец припомнил о простоте решения!

Степан оторвал голову от двери, порассматривал круглые заклепки на перекрестье кожаных лент и прокричал:

— Станислава! А где ключи от машины?

— Вот, — тихо ответила она у него за спиной.

Больших вздрогнул от неожиданности и развернулся. Она протягивала ему на открытой ладошке связку его ключей.