Книга Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

— Вы такая красивая, Элинор, — пробормотал Кобб-Хардинг и, завладев ее губами, стал целовать так жадно, что ей стало трудно дышать.

Ткань платья соскользнула с плеча вниз, и его рука немедленно накрыла оголившуюся правую грудь и принялась мять ее.

— Прекратите! — крикнула она, но вместо крика получилось лишь жалобное поскуливание. Она заставила себя открыть глаза, но не увидела ничего, кроме нависшей над ней полумаски черно-бурой лисы, и почувствовала резкий запах спиртного и его тяжелое дыхание на своем лице. — Нет!

— Я знаю, что вам это нравится, — прошептал он, пытаясь спустить платье с другого плеча. — Все женщины это…

Неожиданно в ее поле зрения оказался черный рукав и рука, сжатая в кулак, который ударил в заостренный нос Лисы. Она отчетливо увидела, как сломалась маска лисы, и Стивен отшатнулся назад.

— Веди себя тихо, — прорычал низкий голос, и мгновение спустя в ее поле зрения оказалась полумаска черной пантеры со сверкающими зелеными глазами.

— Деверилл, — пробормотала она, пытаясь сесть.

— К вашим услугам, — сказал он с такой злостью в голосе, какой она никогда у него не слышала. Ей даже страшно стало, и она была рада, что его ярость направлена не на нее. По крайней мере, она на это надеялась.

— Я пыталась…

— Не имеет значения. Тебе не больно?

— Нет. Только все как в тумане.

Он подошел ближе, и она почувствовала, как теплый шелк платья вновь возвращается на свое место на плече. Ей вдруг вспомнилось, что ее грудь была обнажена, и он это видел.

— Деверилл?

— Тихо. Тебе придется надеть это снова. — Он протянул ей маску, но, увидев ее бесплодные попытки взять маску в руки, сам осторожно надел ее ей на лицо.

— Я хочу домой, Валентин.

— Уже идем. Потерпи минутку. — Он чуть подвинулся, и она снова услышала звук удара.

— Если ты скажешь хоть слово кому-нибудь о сегодняшнем вечере, — послышался его угрожающий голос, — я тебя уничтожу. Ясно?

— Я… ясно.

Валентину явно не хотелось ограничиваться этим предупреждением, но сейчас у него были дела поважнее. Он повернулся к Элинор, у которой всего несколько секунд назад юбка красного платья была задрана выше колен, а грудь обнажена, как у предводительницы амазонок. Сейчас она беспомощно лежала на кушетке, с трудом открывая глаза. Ах, этот проклятый Кобб-Хардинг. Ну, погоди же, сукин сын!

Приподняв девушку, Валентин попробовал поставить ее на ноги. Она с вздохом рухнула ему на грудь. О том, чтобы идти, не могло быть и речи. Еще раз, сердито взглянув на окровавленную физиономию Кобб-Хардинга, он поднял Элинор на руки. Потом раздвинул тяжелые шторы и пронес ее через весь зал, не обращая внимания на скрытые под масками лица и кривые усмешки гостей, еще не успевших побывать в приватных комнатах для утех. Большинство из них знали, кто он такой, но понятия не имели, что с ним за женщина в маске черного лебедя и красном платье, которая вцепилась рукой в его лацкан и спрятала лицо, уткнувшись ему в плечо.

Хорошо, что он поехал на это второе за вечер мероприятие в своей карете, хотя руководствовался при этом не вполне невинными соображениями.

Выйдя из дома Белмонта, он свистом подозвал своего кучера, и мгновение спустя перед ним остановилась большая черная карета с желтым гербом на дверце.

— Поезжай вокруг Гайд-парка, — приказал Валентин и, подняв Элинор в карету, усадил ее на подушки сиденья.

Карета тронулась с места, и он открыл оба окошка, чтобы впустить влажный ночной воздух. Он никогда не был хорошего мнения о Стивене Кобб-Хардинге. Откровенно говоря, вообще о нем не думал. Но такого уж никак не мог ожидать.

— Деверилл, — послышался слабый сонный голосок Элинор.

— Расслабься, милая. Ты в безопасности.

— Я как-то странно чувствую себя.

Он наклонился и снял с ее лица маску лебедя.

— Тебя опоили наркотиком. Держу пари, что добавили лауданум в твой ром.

— Но зачем он это сделал?

— Наверное, чтобы ты не слишком ему сопротивлялась.

С явным усилием она попробовала сесть. Она была очень бледна, зрачки сильно расширены.

— Ты тоже… Валентин нахмурил брови.

— Я не опаиваю девушек наркотиками. Девушка или хочет быть со мной, или не хочет.

— Но ты был там. У Белмонта.

— Только для развлечения при условии полного согласия обеих сторон, — объяснил он, вертя в руке ее маску. — А вот зачем там была ты?

Элинор покраснела и на мгновение закрыла глаза.

— Я не знаю. Предполагалось, что Стивен будет сопровождать меня на бал у Хэмптонов, но потом он предложил поехать на другое суаре… и мне показалось, что Мельбурн никогда не позволил бы мне там побывать.

— Выходит, ты знала, что там небезопасно? По ее лицу скатилась одинокая слеза.

— Мне хотелось почувствовать себя свободной, как ты… Но обещай мне, Деверилл, то есть Валентин, что никому не скажешь о том, где я была, и что Стивен… что он делал.

— Сомневаюсь, что мое молчание пойдет тебе на пользу, Элинор. Кобб-Хардинг многое выигрывает и почти ничего не теряет, если распространит слух о том, что обесчестил тебя.

Она прищурила глаза.

— Если он думает, что это заставит меня выйти за него замуж, то жестоко ошибается.

Валентин пожал плечами.

— Все может быть…

Глядя в ее серые глаза, он убедился, что она поняла, в какую серьезную беду попала, и что сегодня фамилия Гриффин сможет защитить ее только в том случае, если она во всем признается своим братьям.

— Ох, нет, — прошептала она, качая головой, — только не это.

— Мне не хотелось бы усугублять твои неприятности, — сказал он, — но незадолго до того, как я уехал с бала у Хэмптонов, Мельбурн отправил Шея в Гриффин-Хаус, чтобы узнать, там ли ты. Это было довольно давно.

Она тяжело вздохнула, пряди вьющихся темных волос, украшенных красными ленточками, упали налицо. Бог свидетель, он видал такое не раз — слезы, мольбы, притворная беспомощность пускались в ход, чтобы заставить его передумать или сжалиться. Валентин внимательно посмотрел на ее опущенную голову. Каким бы он ни был циником, искреннее отчаяние он видел сразу. И оно впервые в жизни тронуло его.

— Воксхолл, — сказал он, нарушая молчание.

— О чем ты? — спросила она, шмыгнув носом в безуспешной попытке сдержать слезы.

— Сегодня вечером там должны выступать акробаты. Прыгуны, канатоходцы, люди на деревянных ходулях.

— А при чем здесь я?

— Доверься мне. Ты знала, что Мельбурн собирается на бал, но тебе хотелось посмотреть на циркачей. Поэтому, дождавшись, когда они уедут, ты улизнула из дома и, наняв экипаж, отправилась в Воксхолл.