Книга День гнева - Чингиз Абдуллаев

— Конечно, конечно, — поддакнул премьер, — кроме того,необходимо приставить специальную охрану. И к членам его семьи тоже. Я ужепереговорил с директором ФСБ и начальником службы охраны. Трое сотрудниковсейчас уже в поликлинике, где находятся ваши близкие, — сообщил он АртемуСергеевичу. — Еще трое будут охранять непосредственно вас. Директор ФСБговорит, что им приблизительно известно, кто мог организовать на вас покушение.

— И кто же это? — поинтересовался Полетаев.

— Пока они держат это в секрете, — уклонился от ответапремьер, — но он пообещал, что убийцы не уйдут от наказания.

— Мне от этого не легче, — мрачно произнес министр финансов,— хорошо бы еще узнать, почему в меня стреляли.

— И так ясно, — заметил Шумский, — хотят свалитьправительство. Читал, какие гадости пишут о нашем премьере и о нас с тобой?

— Вот именно, — подхватил премьер с горечью, — работаешь какпроклятый, и тебя же поливают грязью. Черт с ними, — махнул он рукой, —главное, что вы остались живы.

Он покачал головой, потом осторожно спросил:

— Вы готовы выступить в пятницу в Государственной думе спроектом бюджета на следующий год?

— Почти, — кивнул Полетаев, — но многое зависит от моихвстреч с западными банкирами, а также от позиции их представителей в Лондоне.

— Да, — кивнул премьер, — лично я запер бы вас на три дняздесь, в Белом доме, чтобы вы могли спокойно подготовиться к выступлению впятницу, но этого нельзя делать. Мы и так с трудом успели передать нашесообщение до десяти утра, чтобы биржа бурно не отреагировала на случившееся,как это обычно бывает. Хотя мне сообщили, что некоторые уже нервничают. Звонилглава Центробанка, просил подтвердить, что вы действительно живы. Ваш номер вкабинете не отвечал. Видимо, вы уже выехали ко мне.

— Понимаю, — сказал Полетаев, — я готов работать, НиколайНиколаевич, эта история может выбить из колеи моих близких, но не меня. Завтраутром я вылетаю в Лондон.

— Как вы летите?

— Рейсовым самолетом. Уже есть билет, — сообщил Полетаев, —со мной полетят двое наших экспертов, переводчик и помощник. Всего пятьчеловек.

— Я доложу президенту, — сказал премьер, — может быть, вамлучше воспользоваться моим самолетом. Не стоит рисковать. От итога завтрашнихпереговоров в Лондоне зависит многое. Представляю, как все нервничают, узнав опокушении. Мой помощник говорит, что об этом уже передали все крупнейшиеинформационные агентства мира.

— Как бы не снизился наш кредитный рейтинг, — мрачно вставилШумский.

— Вот именно, — поддакнул премьер, — поэтому совершеннонеобходимо, чтобы вы появились сегодня на телеэкранах. Когда у вас встреча сбанкирами?

— В шестнадцать ноль-ноль.

— Пригласите телевизионщиков. Пусть вас увидят живым издоровым. Нужно успокоить людей.

— Я распоряжусь, — кивнул Шумский.

— Сегодня в шесть у нас встреча с американским послом, —напомнил премьер, — я бы хотел, Артем Сергеевич, чтобы вы приехали пораньше.Возможно, придется обсудить некоторые детали ваших переговоров с банкирами.

— Приеду сразу после встречи, — пообещал Полетаев.

— Как вы полагаете, кто может быть заинтересован в вашемустранении? — вдруг спросил премьер.

— Не знаю. Не думал об этом. По-моему, это какая-то дикость,средневековье. Террористический акт в центре Москвы. Какие-то психиобстреливают из гранатомета машину. Может, чеченцы?

— Зачем чеченцам убивать именно вас? — резонно возразилпремьер. — Нет, все намного сложнее. Кому-то очень хочется убрать нас всех,скопом. Но в первую очередь вас.

— Вы хоть представляете себе, кто за этим стоит? — спросилШумский.

— Пока ничего определенного, — снова уклонился от ответапремьер, — но дело очень серьезное. Если убийцы один раз решились на такойотчаянный шаг, могут попытаться снова. Нужна максимальная осторожность. Но нево вред работе. Ближайшие три дня будут самыми важными. Особенно для вас, АртемСергеевич, — подчеркнул премьер.

— Я все понимаю, — вздохнул Полетаев.

— Хорошо, — премьер поднялся, за ним вскочили Полетаев иШумский. — У нас мало времени, — напомнил хозяин кабинета, — в пятницуобсуждение бюджета. От его принятия зависит судьба правительства. Примут —останемся. Не примут — уйдем в отставку. И если не вы, Артем Сергеевич, будетепредставлять в Думе бюджет, он наверняка не пройдет.

— Все согласовано, — заметил Полетаев.

— Неважно, верят только вам. — Премьер вздохнул. — В общем,постарайтесь продержаться три дня. До пятницы. Самое главное сейчас утвердитьбюджет.

— Продержусь, — через силу улыбнулся министр. Премьерпосмотрел ему в глаза, пожал руку, кивнул Шумскому и вернулся к столу. Кактолько Шумский и Полетаев вышли, премьер поднял трубку и попросил соединить егос начальником службы охраны.

— Слушай меня внимательно, — раздраженно сказал премьер, —мало троих, поставь десятерых, но Полетаева ты мне сохрани. Чтобы до пятницы сего головы ни один волос не упал. Понял?

День первый. Москва 12 часов 25 минут

Слепнев с Родионом Александровичем въехали во двор. Оставилимашину и направились к дому. Родион Александрович набрал код, и входная дверьоткрылась. Они поднялись на лифте на девятый этаж и позвонили в квартиру справаот лифта. Полковник оглянулся и заметил, что «глазок» на двери слева потемнел.Очевидно, там рассматривали незваных гостей. Открыли им довольно быстро, и онипрошли внутрь. Их встретил мужчина лет пятидесяти, внимательно оглядел Слепневаи, усмехнувшись, бросил:

— Вот ты какой!

— Не нравлюсь? — с вызовом спросил Слепнев.

— А ты не баба, чтобы нравиться, — зло ответил хозяинквартиры, — и не хами. Насмотрелся я на таких, как ты. Форсу много, а деламало.

— Я свое дело сделал, — огрызнулся полковник, — кто виноват,что в машине не оказалось министра. И такое бывает.

— «Бывает», — передразнил его хозяин квартиры. Он былсреднего роста, коренастый, плотный, с брюшком. Мясистые щеки, крупный нос,седая щеточка усов и глаза навыкате делали его лицо запоминающимся. — Бывает, иружье само стреляет. Только такой профессионал, как ты, должен был подстраховаться,все хорошенько проверить, прежде чем стрелять, а не надеяться на «бывает» и «небывает».

Слепнев молчал. Что толку спорить? По большому счету старикправ. Но полковник решил сравнять счет, прибегнув к запрещенному приему.

— Ладно, генерал, — грубовато бросил он, — все и так ясно,не нужно сыпать соль на рану.