Книга Сальватор. Том 2 - Александр Дюма

– Что произошло?

– Ничего, – отвечал молодой человек. – Ничего такого, что могло бы вас огорчить.

– А выстрел? – спросила Регина, вглядываясь в Сальватора, чтобы узнать, не ранен ли он.

– В меня стрелял тот, кто прятался за деревом, – сказал он, – но я не ранен.

– Это был граф, – живо проговорила Регина. Она поднялась, опираясь на руку своего спасителя.

– Я в этом сомневался.

– Нет, это был точно он, – продолжала настаивать княжна.

– В таком случае мне его жаль, – заметил Сальватор. – Ведь я в него стрелял, а у него на груди нет такой спасительной бляхи, как у меня.

– Вы убили графа? – ужаснулась Регина.

– Понятия не имею, – отвечал Сальватор, – зато я уверен, что попал в него: я видел, как он упал на газон. Если позволите, княжна, я пойду его проверить.

Сальватор торопливо пошел по аллее, в конце которой упал граф Рапт.

Прежде всего Сальватор различил в темноте его лицо, и всегда-то бледное, а теперь и вовсе бескровное, то ли из-за потери крови, то ли из-за тусклого света луны. Вокруг него снег был выпачкан кровью.

Он подошел ближе, склонился над графом и, не слыша его дыхания, приложил руку к его груди Граф был мертв! Пуля угодила в самое сердце.

– Да простит его Господь! – философски заметил Сальватор, поднимаясь.

Он снова пошел к княжне.

– Мертв! – коротко доложил он.

Регина опустила голову.

Вдруг господин высокого роста словно вырос из-под земли и встал между ними, скрестив на груди руки и пристально разглядывая комиссионера и девушку. Он строго спросил:

– Что происходит?

– Отец! – вскричала княжна, напуганная внезапным появлением маршала.

– Господин маршал! – с поклоном подхватил Сальватор Это действительно был г-н де Ламот-Гудан.

Всю предыдущую ночь слуги не спали.

Два выстрела, прогремевшие у них почти над ухом, не смогли их разбудить.

Только маршал не сомкнул глаз.

Заслышав грохот пистолетов, он вздрогнул и бросился в парк, откуда, как ему показалось, донесся шум.

Он растерялся, застав в столь поздний час, а также в мороз княжну Регину наедине с комиссионером.

Он не мог выразить своего удивления иначе чем вопросом:

– Что происходит?

Княжна молчала.

Сальватор шагнул маршалу навстречу и, отвесив еще один поклон, сказал:

– Если господину маршалу угодно будет меня выслушать, я дам ему объяснения происходящего.

– Говорите, сударь, – строго приказал маршал, – хотя спрашивал я не вас и мне крайне странно видеть вас у себя так поздно и в обществе княжны.

– Отец, – вскрикнула молодая женщина, – вы все узнаете!

Но заранее можете быть уверены, что не произошло ничего предосудительного.

– Ну так пусть кто-нибудь из вас говорит! – приказал г-н де Ламот-Гудан.

– Если вы позволяете, господин маршал, я буду иметь честь дать вам необходимые объяснения.

– Хорошо, сударь, – кивнул маршал, – только поскорее! И прежде всего сделайте удовольствие: сообщите, с кем я имею честь говорить.

– Меня зовут Конрад де Вальженез.

– Это вы?.. – пристально вглядываясь в молодого человека, воскликнул маршал де Ламот-Гудан.

– Так точно, господин маршал, – подтвердил Сальватор.

– В этом костюме? – удивился г-н де Ламот-Гудан, разглядывая бархатные панталоны и куртку комиссионера.

– Я положу конец вашему удивлению в другой раз, господин маршал. Сегодня же соблаговолите довольствоваться свидетельством ее сиятельства княжны, которая давно меня знает.

Маршал повернул голову к молодой женщине и вопросительно на нее посмотрел.

– Отец! – сказала Регина. – Позвольте вам представить господина Конрада де Вальженеза как преданнейшего и достойнейшего человека, какого я только знаю, не считая вас.

– Говорите же, сударь, – попросил старик, снова повернувшись к Сальватору.

– Господин маршал! – начал тот. – Одного из моих друзей пригласили, по приказу господина Рапта, явиться сюда, в этот парк, в десять часов. Моего друга дома не оказалось, и я пришел вместо него. Но перед выходом сюда я по некоторым признакам, известным княжне, определил, что могу попасть в ловушку.

Тогда я взял с собой пистолет и пришел.

– Кому господин Рапт может дать приказание прийти? – перебил его г-н де Ламот-Гудан.

– Человеку, который не мог ни подозревать ловушки, ни усомниться в честности графа, господин маршал.

– Мне, отец! – вмешалась княжна Регина. – Граф силой приказал мне вызвать сюда вечером, не знаю уж с какой целью, господина Петруса Эрбеля.

– А и верно: с какой же целью? – спросил маршал.

– Тогда я не знала, зато теперь уверена: чтобы его убить, отец.

– О! – обронил возмущенный маршал.

– И я пришел, – продолжал Сальватор, – в условленное время вместо моего друга Петруса. Едва войдя в сад, калитку которого умышленно оставили незапертой, я получил пулю в грудь, вернее, в бляху комиссионера; стрелял человек, которого я разглядел в сумерках. Повторяю: я был вооружен, и, опасаясь повторного нападения, я его опередил.

– И этот человек?.. – с непередаваемым беспокойством спросил г-н де Ламот-Гудан. – Этот человек…

– Я не знал, кто это был, господин маршал. Но ее сиятельство княжна, которая, как и я, заподозрила неладное и спряталась в роще, чтобы предупредить несчастье, сказала мне, что это господин Рапт.

– Он! – глухо пробормотал г-н де Ламот-Гудан.

– Он самый, господин маршал. Теперь я уверен, что это именно так.

– Он! – в бешенстве повторил маршал.

– Я подошел к нему, – продолжал Сальватор, – в надежде ему помочь. Оказалось, я опоздал, господин маршал: пуля попала в грудь, и господин Рапт мертв.

– Мертв! – с величайшим страданием в голосе вскричал маршал. – Мертв!.. И убил его не я!.. Что вы наделали? – прибавил он, обращаясь к молодому человеку, и на глаза его навернулись злые слезы.

– Простите, господин маршал, – сказал Сальватор, неверно истолковав переживания маршала. – Богом клянусь, я лишь защищал свою жизнь.

Господин де Ламот-Гудан словно не слышал его слов. По его щекам текли слезы отчаяния, он рвал на себе волосы.

– Итак, – молвил он чуть слышно, будто разговаривая с самим собой, но так, что Регина и Сальватор разобрали его слова, – я был в его руках игрушкой, жертвой обмана целых двадцать лет. Он свел в могилу мою жену, вселил в мое бедное сердце неизбывное отчаяние, украл у меня счастье, опозорил имя, а в минуту расплаты пал от руки другого. Где он? Где?